Скрепы нового мира

Случилось ли подобное в старом мире? Ведь где-то я точно читал про что-то похожее. Не в «Правде», а в смартфоне, еще до выгрузки основного массива учебников на пленку. Англия? Франция? Германия… неужели?! Дрему снесло как рукой: да это же схема доктора Шахта! Ловкая финансовая ловушка, в которую Германия заманила Грецию в начале тридцатых. Неужели товарищ Сырцов получал не зря экономическое образование?! А может Рыков постарался? Или как всегда, с идеей кто-то из немцев подсуетился?

Если я не ошибаюсь… скоро советские синдикаты примутся скупать в Турции все, что не приколочено, затем — продавать купленное за баксы и фунты в Англию или Америку. Благодаря фактической оплате из обесцененных курсовой игрой рублевых авуаров, наши доморощенные делопуты всегда смогут давать турецким коммерсантам лучшие цены. Остановить бешеный рост ненужного кредита турки вовремя не успеют — их же собственные предприниматели сожрут с потрохами. В конечном итоге, спасать перекошенный торговый баланс придется государству. Как? Способ, по сути, один — закупить в СССР что-нибудь нужное… и вот тут советская внешнеторговая монополия выкатит такие цены, что марже позавидуют пайщики старой доброй Ост-Индской компании.

В который уже раз хочется плюнуть в глаз школьной училке истории, пытавшейся толковать эпоху НЭПа как засилье мелких галантерейных спекулянтов, артелей по пошиву платьишек-штанишек и прочих легкопромышленных заводиков. Реальный советский НЭП — царство всесильных госбанков, госсиндикатов и гострестов. Неповоротливых, малоэффективных, однако при грамотном управлении — способных проворачивать сверхвыгодные полукриминальные операции вполне мирового масштаба. Интересно, додумаются ли в ЦК ВКП(б) до следующей, уже гениальной аферы Шахта — пирамиды векселей MEFO?![142]

Под мысли о снимании личного гешефта на будущем турецком горе, дремота навалилось с новой силой; проспал я до самого санатория. Разбудил водитель:

— Това-а-арищи! Поспешите с выходом! — призвал он пассажиров. — Учтите, скоро обед!

— Вот вы какие, остатки былой роскоши! — ляпнул я вслух, едва продрав глаза.

Санаторий оказался старой помещичьей усадьбой. В центре — двухэтажный господский дворец с фасадом аж в шесть ионических колонн,[143] поперек которых натянута кумачовая растяжка-транспарант с непременным идиотским лозунгом. На сей раз — про туризм: «проблему рабочего отдыха и туризма разработать так, чтобы каждое мероприятие давало реальный здоровый отдых». Полумесяцем в обе стороны — открытые назло климату колоннады, заканчивающиеся флигелями. Парадную лестницу охраняют два огромных чугунных льва. Посмотришь, и сразу начинаешь лучше понимать революционеров — такой недвижимостью не должны обладать отдельные господа!

Тем временем, возбужденные новой обстановкой и предстоящими приключениями, попутчики побросали узлы и худые фибровые чемоданчики на наборный паркет холла, и чуть не бегом ломанулись смотреть на разрекламированный кем-то в дороге действующий фонтан, а с ним — каскад из трех прудов — «Красного», «Золотого» и «Темного».

Наверно, все они и правда великолепны. Однако мне не нужен профсоюзный отдых, мне нужен профсоюзный лидер моего цеха. Уже вторую неделю он отдыхает где-то здесь.

Наблюдательную позицию я занял в столовой, у широко распахнутого окна. Удивительно приятное место. Немолодые, зато по-деревенски свежие официантки разносят обеды согласно четырем диетическим столам. Свежий ветер играет высокими тюлевыми шторами, то показывая парк, то скрывая его, как невесту, под фатой. Странно, что не видно любителей терренкура,[144] отсыпанные желтым речным песком дорожки так и манят — причудливо вьются сперва между цветочных клумб, затем, чуть дальше, как-то совсем незаметно, оказываются в зарослях роз и сирени, а после — исчезают в старой липовую роще. Пойти бы, прогуляться… увы мне, время не ждет.

Профорг спустился к обеду почти вовремя; не прошло и получаса, как я увидел в дверях его тяжелый чуб на бритой голове. Один, вот удача, не придется ждать, пока поест в своей компании, можно сразу тащить в уютный уголок.

— Това-а-а-рищ Лукашенко, — я подорвался из-за столика и подлетел к нему с полупротянутой для пожатия рукой,

— Алексей?! И що ти тут забув? — Подозрительно уставился на меня профорг. Хорошо хоть ответить на рукопожатие соизволил.

— Хочу составить вам компанию!

— Вот как? — моя прямота явно сбила Лукашенко с толку, он аж забыл про свой обычный акцент и суржик. — Что-то серьезное стряслось?

— Можно сказать и так.

Усадив Лукашенко за столик, я подозвал официантку. Выдал ей красноречиво булькнувший газетный сверток и серебряный рубль:

— Хотелось бы чайку к обеду…

— Сей же час подадим! — блеснула хорошо сохранившимися зубами тетка.

— Уж будьте так любезны!

— Ты, смотрю, качественно подготовился, — проводил сверток голодными глазами профорг. — Что там?

— Армянский бренди, — признался я. — Хоть послереволюционный, да недурной.

— Дивлюсь, ти и в коньяках разумеешь?

— Всего лишь любитель!

— Нехай… — откинулся на стуле Лукашенко. — Говори, с чем приехал-то?