Скриба

Исам согласился. Во время разговора он заметил, что сквозь прорехи в сутане просвечивают груди, и сказал ей об этом. Девушка покраснела, будто он взглядом раздел ее, и молодой человек поспешил перевести разговор на другое. Он посмотрел на небо, определяя, который час, и сообщил, что скоро должен появиться врач, и они попытаются проникнуть к Горгиасу.

Спустя несколько минут после назначенного времени Ценон действительно появился. От него пахло вином, но не сильнее, чем утром, когда Исам договаривался с ним. Молодой человек заплатил ему обещанное, и все вместе они направились к темнице.

Терезу удивило, что заключенных содержат в ямах, выдолбленных в скале, которые обычно набивают снегом, и летом хранят в них продукты. Зимой же, когда в этом нет необходимости, их используют как амбары, а в случае надобности – и как тюремные камеры.

– В других местах в них обычно сажают воров, а у нас – убийц и разбойников, – объяснял Ценон, словно был тут главным. – Кидают их в яму, и они сидят там, пока не подохнут как последние твари. Иногда, в зависимости от преступления, им бросают хлеб, и тогда одно удовольствие смотреть, как они дерутся из-за каждой крошки.

Исам попросил его не вдаваться в подробности, но Ценон продолжал болтать, будто Терезы тут и не было, и только когда молодой человек схватил его за грудки, умолк.

Темница находилась в подвале, расположенном под кухней, и попасть туда можно было или из винных погребов, или через вход рядом с конюшней. Они воспользовались первым проходом, так как второй, по которому на лошадях подвозили снег, был слишком неудобен.

Уже на месте они встретились с Грацем, и тот велел им поторопиться, так как второй стражник, забавляющийся с проституткой, может в любой момент вернуться. Ценон и Исам спустились в камеру по принесенной Грацем деревянной лестнице, а Терезу оставили наверху, чтобы, по выражению врача, не путалась под ногами. Оттуда она видела, как Ценон, осмотрев культю, покачал головой. Отец еле ворочал языком, лишь громко застонал, когда Исам приподнял его перед осмотром. Врач дал ему чего-то выпить для бодрости, однако Горгиаса моментально вырвало. Выругавшись, Ценон вылез из ямы.

– Иди, если хочешь, – буркнул он Терезе.

– Как он? – спросила девушка.

Врач сплюнул, глотнул той же жидкости, которую предлагал больному, и молча ушел. Девушка в сердцах пожелала ему того же, что минуту назад произошло с отцом. Исам поторопил ее, и она спустилась.

Отец с изумлением взглянул на нее.

– Это ты? – выдохнул он.

Тереза обняла его, пряча залитое слезами лицо.

– Неужели это ты, малышка?

– Да, отец, это я, Тереза. – Не в силах сдерживаться, она поцеловала его, и лицо Горгиаса тоже стало мокрым. Однако отец почему-то почти не смотрел на нее, будто глаза ему не повиновались.

– Я вытащу тебя отсюда, все будет хорошо, – пообещала девушка, покрывая его щеки и лоб поцелуями.

– Документ…

– Что ты сказал, отец?

– Пергамент… – прошептал он, и глаза его закатились, превратившись в два мутных пятна.

Тереза забилась в рыданиях.

– Я слышу какой-то шум, – сказал Исам, однако девушка не обратила на него внимания, а когда он взял ее за руку, вырвалась.

– Sic erunt novissimi primi, et primi novissimi65… – еле слышно просипел Горгиас.

– Пойдем, или нас поймают! – выкрикнул Исам.

– Но я не могу оставить его здесь! – всхлипнула Тереза.

Исам заставил ее встать и вылезти наружу, пообещав, что обязательно вернется за отцом, а сейчас им пора уходить. Грац вытянул лестницу как раз в тот момент, когда, мурлыча себе под нос и почесывая причинное место, вернулся прежний караульный. Он удивился незваным гостям, однако несколько монет заставили его поверить, будто Исам и Тереза случайно забрели сюда с кухни. Покидая темницу, девушка понимала, что живым отец отсюда не выйдет.

Они решили укрыться на одном из судов, пришвартованных у пристани, где можно было рассчитывать на защиту верных Исаму людей. Поужинав вместе с ними, они ушли ночевать на корму. Девушка устроилась на лавке, Исам укрыл ее, дал глоток крепкого вина, чтобы согрелась, и нежно обнял. В его объятиях Тереза немного успокоилась и, сама не заметив как, склонила голову ему на грудь.

Тереза рассказывала Исаму об отце: о его преданности своему делу; о ночах, когда она вставала и разогревала ему еду, а он писал при свете свечи; о его стараниях привить дочери любовь к чтению, научить не только латинскому, но и греческому, познакомить с заповедями и Священным писанием; о том, как часто он вспоминал Константинополь, чтобы дочь тоже не забывала родной город.

Девушка опять заплакала и стала умолять Исама освободить отца, поскольку в темнице его ждет неминуемая гибель. Молодой человек ответил, что должен поговорить с Алкуином, чем немало удивил Терезу.

– С Алкуином? А он-то здесь при чем?

Оказывается, Уилфред сказал Исаму, что, была бы его воля, он бы уже казнил Горгиаса.

– По-видимому, именно Алкуин воспрепятствовал этому, пока загадка не будет разгадана.

– Какая загадка? – Девушка опять устроилась у него на груди.