Скрип на лестнице

– Что ты знаешь об Андрьесе? – Эльма сидела в кухонном уголке и наблюдала, как мама обваливает пикшу в панировке. Волосы у нее были заколоты, она была в красном фартуке, который был у нее, наверное, лет тридцать. Он уже начал линять, и на нем виднелись жирные пятна.

– Который в библиотеке работает? Он такой чудак – просто ужас! – но в целом безобидный. Он очень долго жил с родителями, пока они не умерли несколько лет назад. После этого он переселился в социальное жилье и получает от города какое-то пособие. А почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытно. Я сегодня в библиотеку ходила.

– Ты в детстве часто там бывала, – улыбнулась Адальхейдюр. – Взяла себе какие-нибудь книги?

– Нет, у меня нет времени читать.

– Ну что за глупости, время читать есть всегда. Я каждый вечер перед сном читаю, а иначе заснуть не могу.

– И свет забываешь сразу выключать. – Папа Эльмы вошел в кухню и достал из холодильника банку мальта[16]. Мама лишь улыбнулась и продолжила помешивать лук, шипевший в сковородке и издававший сладковатый запах жареного.

Вдруг входная дверь распахнулась.

– Ау! – раздался из прихожей голос сестры. – У вас кофе есть? – сказала она, войдя в кухню, села за стол и задрала ноги на один из стульев.

– Ты одна? – спросила Адальхейдюр, наливая ей кофе.

– Видар повез мальчиков на тренировку по футболу. – Дагни зевнула. – Мы домой пиццу купим. Я совсем выдохлась.

– Ну что за глупости, еды здесь на всех хватит, – сказала Адальхейдюр. Она поставила чашку на стол и продолжила готовить.

– Ой, я им эту пиццу уже обещала, и, если я нарушу это обещание – там такое начнется!

– Ты помнишь Андрьеса? – спросила Эльма.

– Андрьеса чудика? Конечно, – ответила Дагни. – А зачем ты спрашиваешь?

– Затем, что я только что в библиотеку сходила, – сказала Эльма.

– Однажды он притащился на вечеринку к Бьяртни, хотя его не приглашали. – Дагни покачала головой. – У него была с собой полная бутылка самогона. И он к ней уже как следует приложился. Через некоторое время прибежала его мама, вне себя от злости, и утащила его с вечеринки. А сама была в ночном халате и бигуди. Кажется, я более странного зрелища никогда не видела.

– А ты была на вечеринке у Бьяртни? – удивилась Эльма. Он был по крайней мере на пять лет старше ее сестры.

Дагни пожала плечами:

– Да. Как-то давно. Мне тогда было, наверное, лет семнадцать. На эти вечеринки к нему ходили все. Ну да, пока его папа не запретил.

Эльма никогда не ходила на эти вечеринки. Она знала о них, но ее не приглашали.

– А почему он их запретил?

Дагни удивленно посмотрела на Эльму:

– Эльма, ты вообще где была? Ты действительно этого не помнишь?

Эльма помотала головой и попыталась не раздражаться возмущенным тоном сестры.

Дагни вздохнула:

– Туда одна девочка пришла пьяная в стельку, а кроме этого явно еще под чем-то. Она отрубилась в одной комнате, а когда проснулась, то как начала обвинять!

– Кого в чем обвинять?

– Она сказала, что ее изнасиловали. Вроде бы она собиралась подавать жалобу, но из этого ничего не вышло, потому что у нее доказательств не было. Она на той вечеринке вообще была не в этом мире.

– А кто изнасиловал?

– Она сама не знала. Наверное, как раз по этой причине жалоба и не получила хода.

– Ты считаешь, она наврала?

Дагни вздохнула:

– Я считаю, никто ей ничего не делал, во всяком случае, нарочно, но, наверное, она сама была с каким-нибудь парнем, а потом об этом пожалела. На этих вечеринках разнузданность была полная, вполне могло быть, что кто-нибудь что-нибудь сотворил в таком состоянии, а потом сам об этом пожалел.

– А ты что делала на этих вечеринках, Дагни? – раздался голос Адальхейдюр.

Дагни закатила глаза:

– Мама, я туда и ходила-то всего раза два-три, и в отличие от многих этих ребят, я не улетала в другой мир.

– А что это была за девочка? – спросила Эльма. Она сомневалась, что ее сестра – прямо такой уж ангел, каким хочет выглядеть.

– Вроде бы ее звали Вильборг. По-моему, она в Акранесе больше не живет, уехала вообще сразу после этого. – Дагни начала рассеянно листать газету.

– А какое у нее отчество, ты помнишь?

Дагни помотала головой, не отрываясь от газеты:

– Нет, она на два года старше меня. Но это несложно выяснить.

Эльма смерила сестру взглядом. Иногда она все еще желала, чтобы они общались теснее. Дагни еще не ходила к ней в гости в ее новую квартиру. Они виделись только у родителей. Эльма помнила, как в детстве отчаянно желала, чтобы Дагни обратила на нее внимание. Она считала сестру примером и так хотела делать все как она – и быть как она. Но Дагни заговаривала с ней лишь для того, чтобы она отстала, или когда пропадала какая-нибудь вещь, и она обвиняла в пропаже младшую сестру. Сколько ни пыталась мама уговорить Дагни, та не желала водиться с младшей. О том, чтобы она брала ее с собой в гости или сидела с ней, и речи не было.