Скрип на лестнице

– Да, надо признать, меня это огорошило. Я не ожидала вновь увидеть ее и даже не узнала, пока она сама не представилась.

– Как она выглядела?

– Хорошо выглядела. Элисабет всегда была красивой девочкой, с такими темными волосами и темными глазами. Я помню, как завидовала ей. – Магнея рассмеялась. – Конечно, она повзрослела, но по-прежнему оставалась красивой. Но она явно немного нервничала.

– Нервничала?

– Да, как будто у нее был стресс какой-то. Она все время озиралась и… да, как-то нервничала.

– Как вы думаете, она кого-то боялась?

– В смысле, не гнался ли за ней кто-нибудь? Может, убийца? Боже мой, об этом-то я и не подумала! А по-вашему, такое могло быть? – Кажется, Магнее стало не по себе.

– Что она вам сказала? – спросила Эльма, оставив ее вопрос без ответа.

– Сначала я подумала, что она просто пришла в гости, и мне это показалось каким-то странным. В смысле, ты же не пойдешь в гости к кому-нибудь, кого тридцать лет не видел, не выпьешь у него чашечку кофе как ни в чем не бывало. Я ей сказала, что жду гостей на ужин и поэтому не могу пригласить ее в дом, но мы можем встретиться попозже. – Магнея отпила глоток воды. – Тогда Элисабет сказала, что дело срочное, мол, могу ли я встретиться с ней попозже этим же вечером. Я ответила, что на следующий день было бы удобнее, но она и слышать ничего не хотела. Мне это показалось с ее стороны немного невежливо. В конце концов я уступила и согласилась с ней встретиться. Она непременно хотела встретиться у маяка.

– И вы туда не поехали?

– У меня просто из головы вылетело. А сейчас я, конечно, думаю: лучше б я поехала! Может, она бы тогда была сейчас жива. – Улыбка на миг пропала. И все-таки Эльма не могла отогнать мысль, что все поведение Магнеи просто хорошо разучено по правилам актерского мастерства. Что и ее улыбка, и горе, и вся мимика, и то, как она наклоняет голову набок, скрещивает ноги – все это тщательно продуманные движения. – Как, по-вашему, это бы что-то изменило? – спросила Магнея.

Эльма пожала плечами:

– Это сказать невозможно. – Очевидно, Магнея ожидала вовсе не такого ответа. – А у вас есть какие-нибудь соображения, о чем именно она хотела с вами поговорить?

– Ну, я об этом много думала с тех самых пор, как это произошло. И я склоняюсь к мысли, что она могла хотеть поговорить только об одном. – Магнея замолчала, сделала глубокий вдох и лишь потом продолжила. – В школьные годы мы были шапочно знакомы через общую подругу. Мы тогда были еще совсем маленькие девочки. А в таком юном возрасте ты не понимаешь последствий своих поступков и как они влияют на других. Вот я про это совсем и забыла…

– Про что же? – спросила Эльма, так и не услышав от Магнеи продолжения.

– Мы плохо обращались с одним мальчиком в классе. Он был длинный, тощий, лопоухий. Мы его дразнили, давали обидные прозвища, ну просто отвратительно себя с ним вели.

– И вы считаете, она хотела поговорить об этом? – спросила Эльма.

– Это единственное, что мне приходит в голову. Может, все эти годы это все еще беспокоило ее.

– А вы помните, как звали этого мальчика?

– Его зовут Андрьес. Он работает в библиотеке.

Эльма записала имя в свою записную книжку.

– А Сару вы помните?

– А? Сару? – Эльма заметила, как щеки Магнеи вспыхнули, несмотря на толстый слой макияжа.

– Да, она же с вами в одном классе училась, разе нет?

– Да, конечно, Сару я помню. – Она уже не улыбалась. – Простите, но это я не хочу обсуждать. Судьбу Сары я принимаю очень близко к сердцу, и не только потому, что мы с ней учились в одном классе, а еще и потому, что она сестра моего мужа.

– Да, конечно, про это я знала. Очевидно, для семьи это был тяжелый удар.

– А как же!

– Насколько мне известно, Элисабет и Сара крепко дружили.

– Да, – ответила Магнея. – Это так.

– Я понимаю, что в те годы вы были еще ребенком, но у вас не возникало ощущения, что Элисабет гнетет еще что-то, и даже более серьезное, чем неблагополучие в семье?

– О чем вы? – нахмурилась Магнея.

– Я просто размышляю над тем, что творилось у нее дома. Какую жизнь она вела.

– Если вы хотите спросить, подвергалась ли она дома насилию, то я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, не телесному. Она никогда не производила на меня впечатления… жертвы. Она была уверена в себе до дерзости. И никому не позволяла вытирать об себя ноги. Никогда.

Эльма не стала объяснять Магнее, что реакция детей на насилие бывает разная. Что они не обязательно ведут себя как жертвы.

– А вы не знаете, проявляла ли она сама к кому-нибудь насилие, в школе или где-либо еще?

Магнея пожала плечами:

– Вот этого я сказать не могу. Но она была выдумщица и озорница. Дети ее не любили, но ей многое сходило с рук. Ей стоило только поморгать этими своими большими глазами, как учителя ей все прощали. – Смех Магнеи стал неестественно звонким.

– А Сара? Она какой была? Такая же решительная?