Скрипач

Никогда в своей жизни я не дралась. А уж о том, чтобы ударить человека по лицу, да еще и обрезком металлической трубы — об этом не могло быть и речи. Это было похоже на помутнение рассудка. Я даже подумала, а не крутится ли где-то поблизости наш дьявол, не его ли это работа, настолько необычным показалось мне этот состояние. С оставшимися двумя Ник разобрался довольно быстро, раскидал их в разные стороны, словно колоду карт. Они валялись испуганные и ошарашенные, даже пошевелиться боялись, лишь тихо постанывали, как будто это были не живые люди, а мягкие игрушки.

Переступив через распластанного на земле парня, Ник уверенно направился к подъезду, таща меня за руку, как маленькую девочку. Обрезок трубы я выбросила только перед дверью. Обернувшись, чтобы посмотреть, не преследует ли нас местная молодежь, я увидела, что они молча расползлись по домам.

— Вот уж не думала, что ты умеешь драться, — искренне сказала я. — Где ты научился этому? Если честно, то ты казался мне хлюпиком. Хотя от себя я тоже ничего подобного не ожидала.

— Здесь, — рассмеялся он. — Говорю же, что город у нас еще ничего, а вот наш «немецкий квартал» — это нечто. Он всегда был самым неблагополучным местом в городе. Что только ни делали, чтобы как-то облагородить этот гадюшник — бесполезно. Люди уезжали, приезжали новые, но почему-то всегда здесь селились только те, кого принято называть неблагополучными: алкаши, преступники, наркоманы — одним словом, отбросы общества. Чтобы здесь спокойно жить, надо уметь постоять за себя. Вот я и научился еще в детстве. Точнее, в подростковом возрасте, когда выздоровел, — он нахмурился, вспоминая, чем ему пришлось заплатить за жизнь. — Мне ведь в детстве прохода не давали. Я был не таким, как все. На физкультуру не ходил — у меня было освобождение. Всегда держался в стороне, и плюс к тому же еще и скрипка. Ботаник, одним словом. Сама знаешь, что таких всегда выбирают в качестве козлов отпущения. А потом мне пришлось все наверстывать. Если бы на месте этих сопляков был кто-то из старшего поколения, то они бы даже не подумали на нас нападать. Меня хорошо здесь знают и, поверь, не с самой лучшей стороны. Я даже боксом какое-то время занимался, но пришлось бросить, чтобы не травмировать пальцы. Пришлось выбирать между скрипкой и боксом. Это я только кажусь хилым, руки у меня сильные.

Это признание было для меня откровением. Я никак не могла поверить в такое. Он по-прежнему казался мне тихим и немного забитым парнем. Возможно, такое впечатление сложилось у меня потому, что его самого мне почти не удавалось рассмотреть как следует, всегда очень некстати вмешивался дьявол.

Дом был кирпичным, а ступеньки в подъезде оказались деревянными. После рассказа Ника о жизни в их районе я удивилась тому, насколько чистым и ухоженным оказался подъезд внутри. Никаких ободранных стен, никакого мусора, и совершенно отсутствовал запах мочи, который у нас в доме, кажется, въелся уже в стены.

— Слушай, а тогда, у гаража, это был ты или дьявол? — Решилась я задать волнующий меня вопрос. — Кто из вас нас с Галкой спас тогда?

— Это был я, можешь даже не сомневаться… Видишь ли, я решил, что пора бы мне немного пожить свободным. А он обиделся. Вот чего я никак не мог о нем подумать, так это то, что он способен на какие-либо чувства, хотя он всегда меня уверял, что в этом отношении он не так уж сильно отличается от обычных людей. Если честно, то я до сих пор не верю в это. Мне кажется, что дьявол просто играет иногда в человека, морочит мне голову.

Когда он открыл дверь своим ключом, мне стало страшно, даже страшнее, чем там, во дворе. Матери Морозова я боялась больше, чем банды обкуренных подростков. Вот не понравлюсь я ей и все, ничего тут не поделаешь.

Судя по всему, свою мать он любит и не станет ее расстраивать.

Господи, какая же я дура!

Я попыталась взять себя в руки. Смешно, я так переживала, как будто действительно собиралась выйти за него замуж. А ведь между нами ничего не было. И он никогда даже не намекал мне на какие-то серьезные отношения и несерьезные тоже.

Дома у него было довольно скромно, но чисто. Так было у моей бабы Розы. На мебели ни пылинки. Я осмотрелась по сторонам.

— Мамы нет, она, наверное, вышла в магазин, — объявил он, и у меня отлегло от сердца.

— А разве она у тебя не работает? — спросила я.

— Нет, с тех пор как я стал нормально зарабатывать, я попросил ее бросить работу. Ей и так досталось в жизни. Когда отец узнал, что я неизлечимо болен, он быстренько свалил, и она поднимала меня одна. А это, поверь, было нелегко. Больной ребенок требует много времени и денег.

Я так и стояла в коридоре, не решаясь войти в комнату, когда зашуршал в замке ключ и в квартиру вошла моложавая женщина. Увидев Ника, он бросилась к нему, обняла и стала рассматривать так, как будто не видела его целую вечность.

— Коленька, ты? Я не ждала тебя так скоро. Как хорошо, что ты приехал! Но мог бы предупредить, я бы твои любимые пирожки испекла. И не говори мне, что ты там нормально питаешься. Ресторан — это ресторан, а домашняя еда — это домашняя еда…