Скрипка, деньги и «Титаник»

P. S. Мне восемнадцать, и я совершеннолетняя. Не надо звонить моим родителям.

Ты оставила записку на столе в комнате общежития, в которую заселилась несколькими часами ранее, и аккуратно сложила выданную форму на кровати. Прижав чемодан к груди, чтобы не громыхать им по полу, прокралась мимо охраны и вышла в боковую дверь, ведущую в темный переулок. Прошагав квартал в обнимку с чемоданом, поставила его на асфальт и скрылась в душной ночи Бронкса.

«Боже, благослови Америку», турне 2004 года

Филадельфия

Акт I. То, что никто не видит

Композитор бегает трусцой по парковке у здания Пи-би-эс[6]. На нем кроссовки и концертный костюм: черные брюки, нарядная голубая рубашка. Мы с Харриет и Стивеном смотрим на него из окна трейлера, переодеваясь для выступления и танцуя под «Ауткаст»[7]. Закончив пробежку, Композитор просит нас выйти на улицу, где Патрик разгружает звуковую аппаратуру для нашего первого концерта в рамках турне «Боже, благослови Америку». Патрик – бывший профсоюзный консультант по коллективным договорам, который так любит музыку Композитора, что согласился возить нас по всей Америке бесплатно. Раньше он никогда не водил трейлер, но, кажется, вполне доволен своей ролью, ведь он может слушать в дороге музыку Композитора.

Мы с Харриет и Стивеном выходим из прохладного кондиционированного фургона на липкий асфальт. Стивен, флейтист, одет в черный костюм, черную рубашку и галстук. Это высокий, худощавый мужчина в очках лет тридцати пяти; у него доброе и располагающее лицо – из тех, глядя на которые сразу успокаиваешься. Мы с Харриет в длинных черных платьях, в чулках и в туфлях на каблуках. Харриет тридцать с небольшим, но выглядит она намного моложе. У нее короткие черные волосы, точеные скулы и большие карие глаза. Высокая, безупречно красивая и стильная, как модель из каталога одежды, и вдобавок скрипачка! Рядом стою я – гораздо ниже ее и младше (мне двадцать три); блестящие нарядные заколки сдерживают мои длинные, густые, непослушные черные волосы.

– Ребят, а вы нам не поможете? – просит Композитор.

Он всегда к нам так обращается: «ребят» то, «ребят» сё. Мы работаем вместе больше двух лет, в течение трех месяцев ему предстоит объявлять мое имя на каждом концерте, однако он до сих пор не знает, что я Джессика. Если ему нужно обратиться ко мне, он называет меня Мелиссой.

Его предложение поработать грузчиками повисает в густом и душном августовском воздухе, смешанном с ядовитыми газами, вылетающими из выхлопной трубы трейлера, и слабым запахом испорченного именинного торта. Я смотрю на Харриет, та переводит взгляд на Стивена. Не говоря ни слова, мы понимаем друг друга. В любой момент Композитор может заменить нас музыкантами, которым работа нужна еще больше, чем нам: например, недавно приехавшими иммигрантами из России, Венгрии, Румынии или Китая. Кого-кого, а голодных музыкантов в мире хватает.

Харриет подхватывает тяжелый пыльный мешок с кабелями. Стивен помогает Патрику поднять проектор, а Композитор тащит усилитель. Я беру картонную коробку с компакт-дисками и ковыляю в концертных туфлях, спотыкаясь и покачиваясь под ее весом. Мы делаем несколько ходок от трейлера к подсобке. К концу разгрузки наши костюмы выглядят плачевно: они пропитаны потом и усыпаны опилками. Я стерла ноги в кровь, бегая на каблуках с тяжелыми ящиками, но под концертным платьем этого не видно.

Акт II. То, что никто не слышит

Композитор выскакивает на сцену из-за левой кулисы и вприпрыжку несется к своему электропианино, радуясь, как ребенок; зрители ликуют, а он машет им и улыбается. Следом выходят две скрипачки и флейтист. Композитор садится за пианино, музыканты встают перед микрофонами. Без лишних промедлений, не настроившись, они поднимают инструменты и начинают играть. По обе стороны от сцены вспыхивают два больших экрана – на них орел пролетает над Большим каньоном.

Зрители слышат завораживающий звук свирели – разновидности блокфлейты, обладающей высоким протяжным тембром (этот инструмент стал популярным после того, как его использовали в аранжировке баллады Селин Дион «Мое сердце будет биться дальше»[8] для фильма «Титаник»). По залу также разливается звучание двух скрипок и пианино. Но никто, кроме троих музыкантов, не видит, как Композитор нажимает кнопку на портативном CD-плеере «Сони», купленном утром в «Уолмарте» за 14 долларов 95 центов.

Акт III. То, что никто не замечает

В середине концерта Композитор представляет нас зрителям.

– Эту девушку с самой лучезарной улыбкой в мире зовут Харриет. Правда же, у нее чудесная улыбка? Аплодисменты Харриет!

Потом он показывает на меня и говорит:

– А это… м-м-м… Мелисса! Мелисса на скрипке, поприветствуем ее! Наша замечательная Мелисса. Аплодисменты!

Прослушивание

Нью-Йорк, 2002 год