Скрипка синьора Орланди

Скрипач, как видно, был человеком интеллигентным и отказать поклонникам в такой безделице не мог, даже находясь не в форме. Замок мягко проскрежетал, и в проеме распахнувшейся двери выросла высокая фигура музыканта с красивым, гордым лицом, похожим на орлиное, — нос крючковатый, с большой горбинкой, глаза блестят, а брови сведены на переносье. Густые, да ещё и вспушенные химической завивкой волосы маэстро делали голову огромной и круглой. «Одуванчик». — Отчего-то подумалось Володе, который поклонился и протянул Маркевичу букет:

— Извините, господин Маркевич, что потревожил вас. Вчера я собирался прийти на ваш концерт, но не успел…

Лицо скрипача ожесточилось, сделав его ещё более похожим на орла. Маркевич, взяв букет, смотрел на Володю и раздумывал секунд десять, а потом сказал:

— А ну проходи! Кофе с тобой пить будем! Ты любишь кофе? Настоящий «Мокко»!

Володя с блеянием, в котором можно было разобрать слова «Да кто же не любит кофе», вошел в комфортабельный и просторный номер, правда, с неприбранной широкой кроватью. Маркевич же сразу включил в сеть электрокофеварку и плюхнулся на кресло рядом со столиком, заставленным чашками, бокалами, бутылками со спиртным. Плеснув себе в бокал коньяка, он выпил залпом и сказал:

— Прости! Вот так всю ночь лечусь! Если б не коньяк, не знаю, как бы я пережил то, что со мной случилось. Да ты садись, садись! — Он коротким резким жестом указал на кресло напротив и спросил: — Коньяка не хочешь немного?

— Нет-нет, не надо. Лучше кофе.

— Тогда жди. — Он вздыбил и без того пышные волосы и мрачно заговорил: — вчера я впервые в жизни побывал в гостях у самого дьявола и, признаться, больше к нему не собираюсь!

— Простите, я слышал, что на вчерашнем концерте случилось что-то. Будто газ…

— К черту газ! К черту! — вскричал Маркевич, нервно жестикулируя. Про газ наболтали газетчики, телевизионщики, потому что в зале кто-то прокричал слово «газ». Нет, не было никакого газа, не было!

— А что же было?

— Что? — замер Маркевич и вдруг поднялся. — Была лишь одна моя игра. Я, скрипка и зал!

Скрипач налил кофе Володе и себе, а когда снова сел за стол, заговорил глухим голосом:

— Вчера, как я теперь понял после бессонной ночи, ко мне незадолго до концерта сюда, в номер, пришел… черт.

— Да что вы говорите? — похолодел Володя, и чашка в его руке мелко-мелко затряслась.

— Да, милый мальчик, именно черт, потому что только посланцы ада могут творить то, что случилось вчера со мной. С виду это был самый обыкновенный мужчина, самой банальной наружности: лет сорока пяти, потускневший, как выцветшая ситцевая рубаха, линялый какой-то, впрочем, с хорошими манерами. Он тоже представился почитателем моего таланта, и я сразу заметил у него в руке скрипку в футляре. Пошаркав передо мной ножкой, он, поняв, что мне некогда, сказал:

— Господин Маркевич, не знаю, есть ли у вас скрипка работы великого Страдивари?

— Нет, я играю на старинной русской скрипке работы мастера Лемана. Тоже очень хороший инструмент.

— Но я думаю, любой уважающий себя виртуоз мечтает играть на скрипке Страдивари.

— Возможно, — сказал я уклончиво и начиная раздражаться. — Вы мне хотите продать скрипку кремонца?

— Нет, не продать, а подарить, — сказал, улыбаясь, незнакомец. — Вот она, взгляните.

И он достал из футляра скрипку прекрасной формы орехового цвета. Признаюсь, я немало держал в руках скрипок и играл на них. Играл на инструментах и великих итальянских мастеров, но этот экземпляр заставил мое сердце забиться быстрее. По форме вырезов-эфов, по тому, как была сконструирована головка, я сразу угадал в скрипке руку Страдивари, но что-то в ней было и особенное…

— Что же? — затаив дыхание, спросил Володя.

— Так, небольшие особенности в форме. Хотя разве Страдивари штамповал свои инструменты? Дело было в чем-то другом, неуловимом, но самое главное, на боковине, где обычно мастера ставили свое клеймо, выжигая его при помощи штампа, у этой скрипки ничего не было.

Вы ищете клеймо? — сказал незнакомец. — Не ищите, его здесь нет, но стоит ли сомневаться в том, что это скрипка великого Антонио? Когда вы возьмете в руки смычок, то убедитесь в этом.

Смычок был в футляре, и я решился — извлек несколько звуков разной тональности. Скрипка звучала просто божественно! Звук был громким, тугим, но и каким-то бархатистым одновременно. Можно сказать, такого красивого звука я никогда не слышал! Представить себя обладателем такого великолепного инструмента я прежде и не смел, а тут тебе его просто хотят подарить.

— Я вижу, вам нравится скрипка, — вкрадчиво произнес незнакомец. — Ну так пусть она будет ваша, но при одном условии.

— Каком же условии? — спросил я, весь трепеща.

— Условие мое такое — сегодня вечером вы будете играть на этой скрипке. Если вы отыграете на ней всю программу, то оставите инструмент у себя. Я к вам даже не подойду за благодарностью. Ну, как вам мое условие?