Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

Дюша хотела не обратить внимания — прозвучавшая фраза показалась несколько фривольной в устах незнакомой женщины, но неожиданно для себя довольно грубо, улыбнувшись, ответила:

— Непривычно слышать такую незаслуженную лесть из уст женщины.

— Ну, во-первых, не лесть, это вы напрасно, а во-вторых, вы неправильно меня поняли: я не по этой части, мне бы с мужиками разобраться.

Твеленева мельком оглядела женщину: не более двадцати пяти, невысокая, с неброскими, правильными чертами лица, ухоженная, дорого, весьма откровенно одетая брюнетка. Ее, без сомнения, повышенный интерес к противоположному полу выдавали лукавые, ищущие, готовые к приключениям голубые глаза.

— Не удается?

— Что? С мужиками-то? Не всегда. — Она обнажила голливудские зубки. — К ним нужна опытная дрессура. Но надежды не теряю: в поиске. Ева, — она обратилась к продавщице, — покажи, пожалуйста, англию, вам вчера привезли. — И пока девушка выполняла просьбу, она достала тонкую сигаретку, щелкнула зажигалкой. — Еще раз простите за вторжение, взгляните, — незнакомка поворошила на прилавке принесенные купальники, — последние модели. Вот это, например, по-моему специально для вас, скажи, Ева.

Та в силу национальных традиций отрицательно замотала головой в разные стороны: «Да, мадам, безусловно это ваше».

— Примерьте, примерьте, — настаивала поклонница раздельных купальников, — сами убедитесь.

Дюша с детства не терпела насилия, чужое мнение, от кого бы оно ни исходило, всегда поверяла своим желанием, прислушивалась исключительно к собственному вкусу, но тут почему-то безропотно согласилась.

Английский, в меру яркий, в меру закрытый и в то же время выгодно не скрывающий несомненных достоинств Дюшиной стати купальник действительно был великолепен. Она оплатила покупку, и женщины вместе вышли на улицу.

— Ну что ж, я ваша должница, не люблю быть в долгу. Как вы относитесь к шампанскому с мороженым? — По непонятной причине возникшее чувство зависимости от этой молодой женщины ее несколько уязвило. — Давайте знакомиться: Надежда Благоева-Твеленева.

Та вскинула ресницы.

— Твеленева? Вы дочь композитора Твеленева? Дочь?!

— Да, дочь. А вы подумали — мать? Или внучка?

— Того самого — Антона Твеленева?! — не уняла удивления женщина. — Песенника?!

— Ну он не только песни — до войны симфонии писал. Потом, правда…

— Господи, ну надо же, в нашей семье его обожают, отец всегда поет… Меня Валерией зовут, в просторечии — Лерик, никто по-другому не называет: Лерик и Лерик. С детства привязалось.

К шампанскому с мороженым Лерик отнеслась с повышенным интересом, так что в тот день они, обе не отягощенные никакими неотложными заботами, сначала засиделись в кафе, затем отобедали в ресторане, а ближе к заходу солнца Дюша пригласила новую знакомую в свою многоярусную обитель — повечерять. Общались легко, без напряга, в обоюдное удовольствие, выпито было с немалым лихом, так что женские языки узелками не завязывались. Поначалу Твеленеву несколько покоробливало Лерикино свободное обращение с сексуально-ненормативной лексикой, но ближе к рассвету она притерпелась и даже стала находить в этом нечто самобытное, наивное и даже женственное.

За эти незаметно летящие часы выяснилось, что Надежда Благоева в своем болгарском заточении счастливой судьбой похвастать не может; что от бесконечных влюбленностей и романов она устала, как устают от хорошей пищи и дорогих напитков — хочется самогону-первача с частиком в томате; что муж Благой ей давно надоел и детей от него она давно не хочет, а детей давно уже хочет, уже давно пора, если не давно уже поздно: «Мне ведь тридцать уже, тебе врать не буду». — «Тридцать?!!! — ужасалась подруга Лерик. — Не ври!» — «Не вру, сама не верю».

— А почему не уйдешь?

— Не знаю. Лень. Жалко.

— А он как работает?

— Он артист, — не поняла вопроса Твеленева-Благоева.

— Нет, я имею — в постели как?

— В постели? Нормально.

— Ну другие лучше или хуже? Или также?

— Не знаю… Как-то это обсуждать… как-то…

— А почему не обсудить? — очень искренне удивилась Лерик. — Мы с тобой, чай, одного поля ягоды, с кем еще поделиться? Ведь по-разному бывает, правда? Бывает хорошо, бывает плохо. Бывает вообще никак. Тут совместимость самое главное. Без совместимости никакие узы не помогут. Как тебе с ним?

— Не помню.

— Ну-у-у, это уж совсем ни в какие ворота: ни в щель, ни в рот, ни в наоборот. — Лерик налила в свой бокал шампанское, выпила залпом. — Не помнит она! Так зачем тянешь? Давно надо вильнуть мальчику попкой на прощание и искать, искать, искать… хоть пол страны переискать. Это не простое дело, хоть многим и кажется, что блядство. Нет, это не блядство, блядство, когда за деньги, вот это блядство, а это называется трудоемким поиском залога счастливой супружеской жизни. — От переполнявших ее чувств она заходила по комнате. — Чем он тебя, если не прибором, приклеил. Красотой, что ли?

Дюша кивнула на висевший на стене большой масляный портрет Благоя в роли Александра Баттенбергского, но та даже не удостоила его взглядом.