Скриптер

С внутриквартальной дороги к паркингу, занимающему внутренний двор П-образного строения, сворачивает тентованный грузовичок «Газель». Сталистого цвета кабина, серый борт, такой же расцветки и тент. Номерные знаки и какие-либо надписи на бортах или на кабине отсутствуют. Редактор сразу же навел на перемещающийся объект курсор-«десницу». В открывшемся чуть ниже – и тоже перемещающемся вслед за этим объектом – небольшом окошке появилась россыпь вопросительных знаков – в три столбца. Редактор хмыкнул. Сведений о владельце транспорта, водителе, равно как о перевозимом грузе ни в одной из доступных баз данных не содержится.

03/5. 15:49:21.

Водитель припарковал «Газель» на свободном пятачке. Весь внутренний двор уставлен разнокалиберными машинами. Здание проектировалось и строилось в ту пору, – во всяком случае, его центральная «панельная» часть – когда местный служивый люд добирался на работу не на собственной машине, а в общественном транспорте, или же на своих двоих. Двор тесен; паркинг способен уместить не более полусотни машин. Так что многие из тех, кто трудятся здесь, в одной из фирм, арендующих офисы в данном строении, или тех, кто приехал сюда по своему делу, вынуждены оставлять машины на расположенной по соседству площадке.

На табло идентификации объекта, как и прежде, высвечивается россыпь вопросительных знаков. Что за машина, какой организации принадлежит, кто именно за рулем, что за груз… все это покрыто мраком неизвестности. Рассмотреть, кто находится внутри кабины, тоже не получается – как ни укрупняй изображение, вместо силуэта в лобовом или боковом стекле наблюдается лишь размытое пятно.

Редактор, с учетом последующего, ощутимо приглушил звук.

03/5. 15:49:31.

Грузовик «Газель», припаркованный почти у самого входа в центральную часть этого П-образного строения, в доли секунды вспух огнем, и тут же начал распадаться… Рожденный силой взрыва адский огненный кулак обрушился почти всей своей мощью именно на фасад панельного здания, на центральную часть этого П-образного строения!.. Разодранный – с треском – воздух, накаленный и нашпигованный разлетающимися осколками и фрагментами поврежденных конструкций… Какое-то время, кроме тяжкого вздоха-гула, не было вообще ничего слыхать. Центральная часть строения на глазах рушилась – перекрытия и панели попросту «схлопнулись», сложились! Потом, как сквозь ватную стену стали доноситься заполошные звуки автомобильной сигнализации… И еще спустя несколько секунд – крики и стоны людей.

03/5. 15:49:50.

Весь двор с искореженными машинами заволокло дымом и пылью. Видны языки пламени; от «газели» не осталось, кажется, ничего.

Сквозь пелену дыма, пыли и крошки хотя и смутно, но просматривается общая картина разрушений. Видно, что в П-образном строении вместо четырехэтажной серединки зияет провал; крылья – трехэтажные здания – устояли, но вместо окон и дверей зияют провалы. Этой кошмарной картинкой, собственно, ролик и заканчивается.

Редактор какое-то время потратил на осмысление увиденного и поиск вариантов решения проблемы. Затем в помещении прозвучал подчеркнуто сдержанный, спокойный голос:

– Часовщик, принимайте показания операционного времени.

– Я готов.

– Месяц май…

Петр Иммануилович – луч подсиненного фонаря сейчас направлен на хронометр – убедился, что на соответствующей шкале против осевой отметки стоит соответствующий сегмент – пятый месяц года, месяц май.

– Выставлено.

– Третье число.

Часовщик переместил на одно деление вперед – по часовой стрелке – шкалу, разбитую на тридцать одно деление.

– Выставлено.

– Пятнадцать часов сорок девять минут…

Петр Иммануилович расфиксировал крепеж головки часовой стрелки. Ориентируясь как по малой – часовой – шкале, имеющей не двенадцать, а двадцать четыре деления, так и по основной круговой, выставил требуемую величину. Затем подвел минутную стрелку к указанному редактором делению. После чего зафиксировал обе головки механизма, часовую и минутную.

– Пятнадцать часов сорок девять минут. Выставлено.

– Тридцать одна секунда…

Часовщик включил механизм секундомера. Стрелка плавно, ровно пошла по круговому циферблату, сегментированному на шестьдесят делений. Он стал про себя считать «щелчки» – «один… два… три…четыре…» Одной эталонной секунде соответствует одно полное колебание этого обычного с виду механического метронома. Петр Иммануилович сидел ровно, почти не сутулясь. На тридцать первом щелчке он остановил – положив правую руку на конус стоящего перед ним прибора – маятник метронома.

В это же мгновение остановилась стрелка секундомера хронометра (хотя старые часы фирмы «Павелъ Буре» продолжают отсчитывать текущее физическое время). В установившейся в рубке полной тишине прозвучал хрипловатый голос Часовщика:

– Операционное время выставлено.