Скрюченный домишко

- Я просил вас прийти сюда, мистер Леонидис, - говорил мой отец, - не для того, чтобы сообщить вам нечто новое, а для того, чтобы услышать нечто новое из ваших уст - то, о чем вы умолчали накануне.

Роджер Леонидис страшно удивился:

- Умолчал?! Но я рассказал вам все - абсолютно все.

- Думаю, все-таки нет. Вы разговаривали с покойным в день его смерти?

- Да, да! Мы с ним пили чай. Я говорил вам.

- Да, говорили. Но вы не сообщили нам о содержании вашего разговора.

- Мы... просто... беседовали.

- О чем?

- О текущих домашних делах, о Софии...

- А о фирме по поставкам товаров в вашем разговоре случайно не упоминалось?

Наверное, до сих пор я смутно надеялся, что Джозефина все выдумала, но в следующий миг моя надежда бесследно испарилась.

Роджер переменился в лице - теперь вместо волнения и озабоченности на последнем было написано чувство, очень похожее на отчаяние.

- Боже мой! - Великан упал в кресло и закрыл лицо руками.

Тавернер лениво улыбнулся, как довольный кот.

- Мистер Леонидис, вы признаете, что были недостаточно искренни с нами?

- Откуда вы узнали об этом? Я думал, никто не знает... Я не понимаю, каким образом кому-то стало известно содержание нашего разговора...

- У нас есть свои способы узнавать правду, мистер Леонидис. - Отец сделал торжественную паузу. - Теперь вы, наверное, сами видите, что вам стоит все рассказать нам.

- Да-да, конечно! Я все расскажу! Что именно вы хотите знать?

- Действительно фирма по поставкам товаров находится на грани банкротства?

- Да. Ее уже ничем не спасти. Если бы только отец умер, не успев узнать ни о чем. Мне так стыдно... это такой позор...

- Грозит ли вам судебное преследование?

Роджер резко выпрямился.

- Конечно, нет. Да, это банкротство - но банкротство честное. Я смогу выплатить всем кредиторам по двадцать шиллингов на фунт, если продам все свое имущество, - а я это безусловно сделаю. Нет, мне стыдно, что я не оправдал доверия отца. Он мне так верил! Он отдал мне свою самую крупную и самую любимую - фирму. И никогда не вмешивался в мои дела, никогда меня не контролировал... Он просто... просто верил мне... А я обанкротился.

- Значит, судебное преследование вам не грозит? - сухо сказал отец. Тогда почему же вы с женой собирались тайком уехать за границу?

- Вы и это знаете?!

- Как видите, мистер Леонидис.

- Но разве вы не понимаете?! - Роджер порывисто подался вперед. - Я не мог сказать отцу правду. Это выглядело бы так, будто я прошу у него денег, будто я хочу, чтобы он снова помог мне встать на ноги. Папа... папа очень любил меня. И обязательно захотел бы помочь мне. Но я не мог... не мог больше заниматься бизнесом... потому что все эти неприятности начались бы снова... Я совершенно не умею вести дела. У меня нет к этому способностей. Я не такой человек, каким был мой отец, - и я всегда знал это. Я очень старался, но у меня ничего не получалось. И я был так несчастен... Боже! Вы себе просто не представляете, как несчастен я был! Я долго пытался как-то выкрутиться и надеялся только на то, что милый старик ничего не прознает о моих неприятностях. Но потом стало ясно, что банкротства не избежать... Клеменси все поняла и согласилась со мной. Мы вдвоем придумали этот план. Никому ничего не говорить. Уехать. Пусть гроза разражается после нашего отъезда. Я собирался оставить отцу письмо с признанием... и мольбами о прощении. Отец всегда был так добр ко мне - вы себе не представляете! Но тогда бы он уже ничего не смог поделать. Вот чего я хотел: не просить его ни о чем, а начать где-нибудь вдалеке новую самостоятельную жизнь. Жить просто и скромно. Выращивать что-нибудь: кофе... фрукты... Зарабатывать только на самое необходимое. Конечно, Клеменси будет тяжело, но это ее не страшит. Она прекрасная женщина, просто прекрасная!

- Понятно, - голос моего отца был холоден. - И почему же вы передумали?

- Передумал?

- Да. Почему в конце концов вы решили пойти к отцу и просить его о денежной помощи?

Роджер непонимающе уставился на него:

- Но я этого не делал!

- Неужели, мистер Леонидис?

- Вы все совершенно неправильно поняли! Это не я пошел к отцу, а о н послал за мной. Он все каким-то образом прознал в Сити - наверное, до него дошел какой-то слух... Отец всегда все знал. Он задал мне вопрос в лоб. Конечно, я сразу же признался во всем... и все рассказал ему. Я сказал, что мучаюсь не столь из-за потерянных денег, сколько из-за потерянного в его глазах доверия.

Роджер судорожно сглотнул.

- Милый папа! Вы не представляете, как он был добр ко мне! Никаких упреков. Сама доброта. Я сказал, что не хочу просить помощи у него... что хочу уехать, как и задумал... Но он даже слышать об этом не желал. И настоял на денежной помощи моей фирме.

- Вы хотите заставить нас поверить, что ваш отец намеревался оказать вам финансовую помощь? - резко спросил Тавернер.

- Конечно. Он дал письменные инструкции своим торговым агентам.

Кажется, Роджер заметил недоверие на лицах двух сидящих перед ним мужчин, потому что вдруг вспыхнул: