Скрюченный домишко. День поминовения

— Верно. И оба они — под подозрением. Ее мотив — ревность. Его — боязнь за карьеру. Развод положил бы ей конец. Дело даже не в разводе как таковом, времена изменились, но в случае Фарради клан Киддерминстеров превратился бы в его врагов.

— А секретарша?

— Тоже возможный кандидат. Вполне вероятно, что она тихо обожала Джорджа Бартона. На работе она была его верной помощницей, там считают, что она хотела его заполучить. Не далее как вчера одна из телефонисток сплетничала с подругами: мол, Бёртон держал Рут Лессинг за руку и говорил, что без нее ему не обойтись. За этой болтовней их застала сама мисс Лессинг и уволила телефонистку на месте — заплатила ей за месяц вперед и велела убираться. Как известно, дыма без огня не бывает. Есть и сестра, на которую обрушилось большое наследство, — ее тоже нельзя сбрасывать со счетов. Да, с виду она — милая девушка, но в жизни всякое бывает. Наконец, еще один кавалер госпожи Бартон.

— Мне очень интересно знать, что вам известно о нем?

Взвешивая слова, Кемп произнес:

— На удивление мало — но то, что известно, большой симпатии не вызывает. Паспорт у него в порядке. Он гражданин США, и получить о нем сведения — компрометирующие или какие-то другие — мы не можем. Он приехал сюда, остановился в «Кларидже», завел знакомство с лордом Дьюсбери.

— Мошенник?

— Возможно. Дьюсбери он очаровал, тот предложил ему остаться. А время-то было весьма тревожное.

— Оружие, — подхватил Рейс. — На заводах Дьюсбери как раз испытывали новые танки, и там не все было ладно.

— Именно. Этот Браун дал понять, что интересуется оружием. Вскоре после его появления и случилась эта история с диверсией на заводе — случайное совпадение? Брауну удалось наладить связи со многими дружками Дьюсбери, причем обхаживал он именно тех, кто был связан с производством оружия. В результате ему показали много такого, чего показывать было никак нельзя, так я считаю... в итоге на двух или трех заводах возникли серьезные неприятности — вскоре после того, как там побывал он.

— Интересная личность — господин Энтони Браун.

— Да. Видимо, обаятельный мерзавец, который умеет втираться в доверие.

— И какая ему польза от госпожи Бартон? Ведь Джордж Бартон к оружию отношения не имеет.

— Никакого. Но Браун и госпожа Бартон были достаточно близки. Возможно, он ей что-то выболтал. Вы, полковник, лучше других знаете, сколько интересного может вытянуть из мужчины красотка.

Рейс кивнул, понимая, что старший инспектор намекает на его прошлую работу начальником отдела контрразведки, а не на его, как мог бы подумать дилетант, личные проколы на этом поприще.

Помолчав минуту-другую, полковник спросил:

— Вы добрались до писем, которые получил Джордж Бартон?

— Да. Вчера мы нашли их в его столе. Собственно, их мне передала мисс Марль.

— Эти письма меня очень интересуют, Кемп. Что о них говорят специалисты?

— Дешевая бумага, обычные чернила, отпечатки пальцев Джорджа Бартона и Айрис Марль, а также масса неопознанных отпечатков и оттисков на конверте — видимо, сотрудников почты. Письма напечатаны на машинке, специалисты говорят, что автор — человек образованный и в добром здравии.

— Образованный. То есть не кто-то из прислуги.

— Видимо, так.

— Еще интереснее.

— По меньшей мере это означает, что подозрения были у кого-то еще.

— И этот кто-то не пошел в полицию. Кто-то решил посеять в душе Джорджа подозрения, но остановился на полпути. Это весьма странно, Кемп. А если эти письма написал он сам?

— Все может быть. Только зачем?

— Предварить собственное самоубийство. Но обставить его как убийство.

— Чтобы забронировать Стивену Фарради место на виселице? Интересная мысль. Но тогда он подготовил бы явные улики, доказывавшие, что убийца — именно Фарради. А сейчас против последнего у нас нет ничего.

— А цианид? В чем он был?

— Представьте себе, под столом мы нашли небольшой пакетик из белой бумаги. Со следами кристаллов цианида. Отпечатков пальцев нет. В детективной истории бумага, разумеется, была бы какой-то особенной, по-особому сложенной. Этим авторам детективных романов я прочитал бы курс на основе своей каждодневной работы. Я бы им сказал, что в большинстве случаев ничего отследить невозможно и никто ничего не замечает!

Рейс улыбнулся.

— Ну, это вы хватили. Вчера тоже никто ничего не заметил?