Скрижаль Дурной Вести. Роман

Туземцы снова болтают между собой про огни в лесу и свет под Холмами. Проводники приволокли из какой-то из лесных деревень древнего и, видно, с рождения немытого деда, весь день роились вокруг него, а в ночь - шаманили под Древний гимн, жгли на редкость вонючие костры и молились о приходе Деда Всех Дедов. Имеется, оказывается, и такой Мессия…

Люди, что рассказывали о «свете под Холмами», более или менее оклемались, и я навестил их вместе с Никольским. У него подготовлены стенограммы того, что они наговорили в бреду. Около двух часов подряд мы пытались совместно разобраться в их воспоминаниях. Странные вещи виделись им… Впрочем, я слишком много внимания уделяю в своих заметках снам и видениям…

Карим и Макс вернулись, потеряв двоих. По их данным, «свет под Холмами» ушел. Так говорили туземцы. Потери связаны с нападением кого-то невидимого. Кого? Конечно, логичнее спросить - чего? Но я постепенно привыкаю персонифицировать здешнюю нечисть.

Почти невозможно спать - духота и влажность достигли предела. Кондиционеры в танках гоняют из отсека в отсек бензиновую вонь. Ночь полна диких криков и звуков - словно настраивают у тебя над ухом забарахливший радиоприемник господа бога… И потом, мне просто страшно заснуть…

Проводники рвутся вперед с неслыханным энтузиазмом. Откуда-то, опережая все мне известные средства связи, пришла им новость, что в предгорьях изверглись пласты залегания органических спиртов. Большинство личного состава тоже вдохновилось этим.

Так чего же я все-таки больше боюсь: быть убитым во сне или того, что снова привидится мне в той дерганой, беспокойной маете, что я называю сейчас сном? Странное снится мне. Я - старый вояка Космоса, для которого бой - это калейдоскопическое мельтешение символов на экране и перегрузки, вжимающие в кресла людей, словно придушенных котят… Для которого война - только длительная вереница муштры личного состава и неожиданных перемен траектории. Я, не видящий жертв своего оружия - они либо пылью рассеиваются в пламени взрывов, либо остаются погребенными в проваливающихся в бесконечность руинах своих кораблей, - одержим видениями исхода верениц беженцев, движимых силой ужаса, охватывающего города. Села, расстрелянные из огнеметов, сотни тысяч трупов, тонущих в болотной, черной до горизонта жиже… Видениями танков, ползущих по опустевшим улицам Столицы, и видениями еще чего-то - непередаваемо мерзкого, постыдного, к чему, однако, неотвратимо влечет меня нечто, скрытое в моей судьбе… Ведь человек принципиально не может пережить во сне того, чего не переживал в жизни… Ведь не из фильмов ужасов, в конце концов, пришел ко мне этот злой морок? Никогда ими не увлекался - даже в детстве… Впрочем, зачем врать себе?

Были же ведь «дисциплинарные акции» на Фронтире… Были «совместные операции» с Легионом… Уже после Империи… После… И сейчас - сейчас как называется экспедиция, которую возглавляешь ты? Третья Карательная - вот то-то…

Но что-то говорит мне, что это не больная совесть крутит мне эти кинофильмы. Нет. Это судьба. Которую еще надо понять… Понять и принять? Смириться?

Тучи собираются над хребтами. Иссиня-черные по краям и черные, как душа Дьявола, в глубине…

Началось повальное бегство туземцев-проводников к спиртовым выбросам. Вместе с ними исчез, сдается мне, и кое-кто из личного состава. Никольский и Джи-Джи обнаружили в обозе несколько припрятанных канистр спирта-сырца. Значит, тащат и сюда, хотя расстояние и велико. Туземцы и трапперы, скорее всего. Выменивают на оружие и боеприпасы. Дисциплина резко упала. Хотя, казалось бы - куда же ей было падать еще ниже? Принимаю меры. За нахождение на марше в пьяном виде - расстрел. В район выбросов отправил вертолеты с полным боекомплектом зажигательных бомб и ракет. После заката с удовольствием - и некоторым ужасом - наблюдал на сотни километров охватившее болота у горизонта зыбкое синее пламя. К полуночи дымными огнями занялись леса и деревни в предгорьях. Но хлынул дождь. Второй ночной дождь за время нашего похода. Пришло их время.

Дожди здесь куда страшнее, чем на Южном полушарии. В некоторые моменты уровень воды достигал почти человеческого роста. За ночь потеряли два вездехода - их смыло в трясины - и двоих рядовых. Уходим в предгорья, под покров леса. Который сами же чуть не сожгли…

Здесь жутко. День мало чем отличен от ночи. Кто и зачем прорубил огромные просеки-туннели, которыми движемся мы? И светящиеся в зыбком полумраке дня и в глухой тьме ночи «грибы» - ведь не сами же собой выросли они именно вдоль этих сумеречных галерей?..

Деревни, встреченные в пути, брошены. Причем покинуты совсем недавно. Известие о «людях на танках» распространилось уже повсюду окрест. Хотя посланные мною туземцы - из тех, что еще согласны идти с нами и обещают каждому встречному и поперечному, буде такой попадется, златые горы за любую информацию о Ди Маури и его людях, ни слова, ни звука от таких встречных так и не услышали. Отпущенные, они в мгновение ока скрываются в чащобе.