Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга [сборник]

Он был медикусом-практиком, в отличие от многих собратьев по ремеслу, которые в основном занимались изучением и толкованием текстов врачей античности – Гиппократа, Галена и Авиценны. Их произведения заучивались наизусть. Практических занятий, как правило, не было – церковь запрещала пролитие крови и вскрытие человеческих трупов. Лекари на своих собраниях в основном спорили по поводу цитат из трудов знаменитых врачей прошлого, вместо того чтобы приносить практическую пользу больным.

А уж хирурги и вовсе считались ремесленниками. Хирургией в большинстве случаев занимались малообразованные банщики и цирюльники в банях. Они лечили раны и ушибы, вправляли суставы и занимались обязательным кровопусканием, которое считалось панацеей почти от всех болезней.

Мессир Эббо был очень опытным военным хирургом. Через его поистине золотые руки прошли сотни раненых и увечных. Он знал толк в своем деле и не боялся крови. Сноровисто обработав рану барона Вольфгера (обмыв ее крепким вином и наложив целебную мазь), он перевязал его и бодро доложился Ландварту:

– Будет жить! Конечно, при соответствующем уходе. Но недели три в постели поваляется.

– Уход мы ему обеспечим… – На лице барона появилась зловещая улыбка. – Мне он нужен живым.

Император Оттон издал эдикт, в котором говорилось, что схваченных на месте преступления раубриттеров ждет казнь через повешение. Этот вид наказания в Священной Римской империи считался самым позорным. Ведь при повешении душа не может выйти из тела, оставаясь у него в заложниках. К тому же умирать на виселице мучительно и больно.

Никому, даже самому отъявленному негодяю, не хочется, чтобы после казни его тело болталось на виду у всех. А поругание выставлением напоказ было обязательной частью этого наказания. Многие считали, что такая смерть – самое худшее, что может случиться с человеком, и уготована она только предателям. При этом люди обычно вспоминали Иуду, который повесился на осине.

Приговоренный к виселице должен был иметь три веревки: первые две толщиной в мизинец (тортузы) были снабжены петлей и предназначались для удушения. А третья называлась «жетоном» или «броском»; она служила для сбрасывания приговоренного к подножию виселицы. Казнь завершал палач, который бил коленом в живот приговоренного.

Ландварту очень хотелось, чтобы барон выжил. Дабы избежать смерти, а главное – позора для всего рода, Вольфгеру придется здорово раскошелиться, заплатив большой выкуп. А Ландварту деньги были нужны. Он мечтал побыстрее закончить строительство замка и привести в надлежащий вид мосты и дорогу, которая вела в его поместье.

Гости барона были довольны. И попировали, и всласть подрались; что еще нужно рыцарю? К тому же, по случаю победы Ландварт приказал выдать премию кнехтам и накрыть им стол, а гостей снова позвали в пиршественную залу замка.

«О Бог мой!» – мысленно простонал Себальд, глядя на стол, который был еще богаче, чем вчера. Это когда же они доберутся до Кремоны?! А Геррик радовался. Нечасто ему удавалось столь плотно покушать и отведать превосходных вин.

«Как хорошо, что я не убил Себальда в Аахене! – думал довольный сверх всякой меры рыцарь, подвигая свой кубок к виночерпию. – Теперь у меня есть верный друг и надежда поправить свое материальное состояние. А там, возможно, я смогу наконец жениться…»

Радовался и Хаго. Сбылась его мечта – он стал пажом Себальда! Рыцарь был поражен искусством, с которым мальчик обращался с арбалетом. И предложил Хаго свое покровительство и службу. Для юного воришки и наперсника херра Альдульфа теперь следить за рыцарями не составит никакого труда.

День плавно перешел в тихий и теплый вечер. Убитых разбойников уже похоронили в дальнем урочище, но для многих раненых, которым удалось сбежать с поля боя, везение закончилось.

Ближе к ночи в лесу раздался волчий вой; волки вышли на охоту. И не трудно было догадаться, кто станет их добычей. В последние годы по причине многочисленных войн серых хищников расплодилась уйма, и леса они прочистили основательно. Чтобы добыть себе пропитание, волчьи стаи начали нападать не только на одиноких путников, но даже на небольшие купеческие обозы и деревеньки.

Глава 5. Путь в кремону

Постоялый двор – локанда – неподалеку от Кремоны, где Себальд и Геррик решили расположиться на ночлег, мало отличался от других, встречавшихся рыцарям на пути. Вот только именовался он весьма интригующе – «У боевого петуха». Это была не просто блажь хозяина – на постоялом дворе каждый вечер проходили петушиные бои.

Вообще-то многие постоялые дворы были больше ориентированы не столько на уставших путников, сколько на любителей хорошо выпить и развлечься. Если люди и путешествовали, то обычно их поездки были связаны либо с королевским двором, либо с церковью. Большинство путешественников из простонародья были миссионерами, священниками и пилигримами, которые направлялись к святым местам. В связи с этим постоялые дворы, где путники останавливались на ночлег, стали строились поближе к храмам и монастырям.