Скромная королева (ЛП)

— Почему ты пытаешься ликвидировать секс-торговлю? — спрашивает Алексей, внезапно заинтересовавшись.

— Потому что эти придурки пытаются заняться этим в моем городе. А я не хочу, чтобы на моих улицах пропадали женщины и дети или их продавали в рабство. Многие мужчины в нашем бизнесе либо закрывают на это глаза, либо участвуют в этом дерьме, чтобы получить прибыль. Но я? Я ни хрена не хочу в этом участвовать. Я также не могу притворяться, что этого не существует. Что этого не происходит.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они хотят заняться этим бизнесом в городе? Кто они? — спрашивает он.

Я пристально смотрю на него, пытаясь понять, почему он интересуется этим. Может, он один из тех, кто замешан в этом дерьме? Я бы ничему не удивился с этими гребаными русскими. Я наклоняю голову и ухмыляюсь, хотя меньше всего мне хочется улыбаться этому сукиному сыну.

— Что случилось, Алексей? Боишься, что я прикрою то, в чем у тебя есть свой интерес?

— Пошел ты. Мы не занимаемся торговлей людьми, — выплевывает он. И по какой-то странной причине я ему верю.

— Конечно. — Я пожимаю плечами. — Это дерьмо организовал Клевер. Слышал о нем? Я поднимаю бровь. Все слышали о гребаном Клевере.

— Ты что, бл*дь, издеваешься? Ты идешь за Клевером? У тебя чертова миссия самоубийцы, Тео. — Похоже, он о нем слышал.

— О, ты беспокоишься обо мне? Спасибо, приятель. Я ценю твою заботу, но со мной все будет в порядке. Убедись, что ты держишь ее подальше от неприятностей, пока меня нет, — говорю я, указывая на Лану. Выходя за дверь, я хмурюсь. Какое мне, к черту, дело до того, что она попадет в неприятности? Она больше не моя проблема. Мы не друзья, как бы она ни пыталась вернуться в мою жизнь.

Я бросаю сумку в джип, который Донателло навязал мне после нашей сегодняшней встречи. Он что-то бормотал о том, что он пуленепробиваемый и что я не должен ездить один в дерьмовой арендованной машине. Думаю, в машине наверняка есть жучок, и это способ следить за мной. Хотя, когда я проверил его сканером, ничего не нашлось. Он также дал мне прямой номер и попросил сообщить ему о своих планах, прежде чем я начну действовать.

Что-нибудь еще? Да, я сказал ему, чтобы он отвалил с этим дерьмом. Мой отец мертв, и мне не нужен какой-то другой мудак, пытающийся указывать мне, что делать. Но это не просто старый мудак. Это Донателло, и даже я не настолько глуп, чтобы испытывать его терпение. Пять семей могут никому не подчиняться дома. Но здесь, в Италии, все подчиняются Донателло.

Я уже на полпути к аэропорту, когда замечаю, что за мной едет машина. Черный внедорожник, похожий на тот, в котором сижу я. Я ускоряюсь, и, конечно, они тоже. Достаю телефон и звоню Донателло.

— Ти, не ожидал услышать тебя так скоро, — отвечает он.

— Да, ты бы и не услышал, если бы за мной не следили твои ублюдки. Какого хрена они у меня на хвосте, Донателло? — рычу я.

— Я не отправлял никого следить за тобой. Где ты?

— Я на Автостраде А91, двигаюсь в южном направлении, примерно в двадцати минутах езды от аэродрома. Ты уверен, что это не твои парни? — спрашиваю я, как раз когда в заднее стекло попадает пуля. Черт возьми. — Хорошие новости: стекло действительно пуленепробиваемое, — говорю я.

— Они стреляют в тебя? — кричит Донателло в трубку, а затем ругается и отдает приказы на итальянском кому-то еще.

— Да, не волнуйся, в меня стреляют не в первый раз. Наверное, и не в последний.

— У меня есть люди рядом. Ты должен продолжать ехать, Ти. Не останавливайся, мать твою.

— Да, я и не планировал, — бурчу я, перестраиваясь на другую полосу. Раздается громкий взрыв, а затем машину заносит в сторону. Черт, эти ублюдки прострелили заднее колесо, прежде чем протаранить мой бампер. — О, Донателло, тебе стоит прислать сюда своих уборщиков. Это будет грязно, — говорю я и сбрасываю звонок. Машина наконец останавливается. Я перебираюсь на пассажирское сиденье и выбираюсь из машины.

Используя машину, как укрытие, я высовываюсь и стреляю, попадая водителю другой машины прямо между глаз. Спокойной ночи, ублюдок. Я замечаю еще как минимум троих: одного на пассажирском сиденье и двоих на заднем. Затем я приседаю и считаю до десяти, слушая, как открываются и закрываются их двери. Я бросаюсь назад и попадаю одному из них в грудь, но не раньше, чем получаю пулю в плечо.

— Черт, ты еще пожалеешь об этом, ублюдок, — кричу я.

— Сдавайся, Валентино. Ты в меньшинстве. Похоже, тебе следует попрощаться с жизнью и прочитать последние молитвы, мать твою, — выплевывает какой-то бандит по-итальянски.