Скромница для злодея

Охваченная стыдом девушка резко повернулась к нему лицом.

– Что?

– Вы хотели быть пламенем, принцесса. А кто мотылек?

Щеки ее запылали. Она ни слова не сказала про мотыльков! Откуда он вообще знает, что она имела в виду?

– Вам не следовало подслушивать.

– Мне не следует находиться и в вашей темной спальне, милая, однако я тут.

Фелисити прищурилась.

– Надо полагать, вы не из тех людей, которые обращают внимание на правила.

– А вы заметили хоть раз на протяжении нашего знакомства, чтобы я им следовал?

Девушка почувствовала раздражение.

– Да кто вы такой? Почему притаились возле Марвик-Хауса, как какой-нибудь бесчестный… шпион?

Он ничуть не взволновался.

– Значит, я притаившийся шпион?

Похоже, этот человек, как и все в Лондоне, знал больше, чем она. Он знал все о полях сражений и умел вести войну. А она все это ненавидела.

Фелисити послала ему испепеляющий взгляд.

Никакого эффекта.

– Еще раз, милая. Если вы пламя, то кто же мотылек?

– Уж точно не вы, сэр.

– Какая жалость.

Оскорбительная дерзость этих слов ей тоже не понравилась.

– Меня мое решение более чем устраивает.

Он коротко хохотнул. Этот негромкий рокот делал с ней что-то странное.

– Сказать вам, что я думаю?

– Лучше не надо, – огрызнулась она.

– Думаю, что вашего мотылька заманить очень сложно. – Фелисити поджала губы, но ничего не сказала. – Однако я могу его для вас добыть. – У нее перехватило дыхание, а он упорно продолжал: – Того самого, которым вы похвастались половине Лондона, дескать, вы уже опалили ему крылышки.

Фелисити от души радовалась тому, что комната освещена так тускло – ведь он не видит ее пылающее лицо. Или ее потрясение. Или ее волнение. Неужели этот мужчина, каким-то образом сумевший в глухую ночь пробраться в ее спальню, сейчас говорит, что она не погубила ни свою жизнь, ни шансы семьи на то, чтобы выжить?

Надежда билась в ней, как обезумевший, испытывающий панику зверек.

– А вы можете его добыть?

Тут он засмеялся. Смехом низким, рокочущим и вряд ли веселым, от которого она снова затрепетала.

– Как котенка к блюдечку с молоком.

Фелисити нахмурилась.

– Не надо дразниться.

– Когда я начну вас дразнить, милая, вы это сразу поймете. – Он снова откинулся назад, скрестил ноги и начал постукивать по сапогу этой своей дьявольски раздражающей тростью. – Герцог Марвик может стать вашим, Фелисити Фэрклот. И Лондон никогда не узнает правду о вашей лжи.

Она дышала поверхностно, прерывисто.

– Это невозможно. – И все-таки почему-то верила ему.

– Разве на свете существует что-то, по-настоящему невозможное?

Она выдавила смешок.

– Помимо завидного жениха герцога, выбравшего меня среди всех женщин Британии?

Тук-тук. Тук-тук.

– Даже это возможно, старая, невзрачная, упрямая, конченая Фелисити Фэрклот. Это та часть в сказке, где принцесса получает все, о чем когда-либо мечтала.

Да только это не сказка. И этот человек не может дать ей то, чего она так хочет.

– Обычно эта часть начинается с какой-нибудь феи. А вы определенно не выглядите воздушным созданием.

Низкий рокочущий смех.

– Тут вы правы. Но помимо фей существуют и другие создания, иногда занимающиеся тем же ремеслом.

Ее сердце снова заколотилось, и Фелисити возненавидела безумную надежду на то, что странный человек из темноты сможет выполнить свое несбыточное обещание.

Это было настоящее сумасшествие, но она все же шагнула к нему, снова его осветив. Девушка подходила все ближе и ближе, в конце концов она остановилась там, где заканчивались его невозможно длинные ноги, где заканчивалась невозможно длинная прогулочная трость, и подняла свечу, еще раз вырвав из мрака его невозможно красивое лицо.

Да только на этот раз она увидела его целиком, и безупречная левая сторона совсем не походила на правую, где от виска до подбородка тянулся ужасный, грубый шрам, неровный и белый.

Она резко втянула в себя воздух, и он тотчас же отвернул лицо от света.

– Какая жалость. А мне так не терпелось услышать ваш нагоняй. Даже и не думал, что у вас так легко вызвать отвращение.

– О, вы не вызвали никакого отвращения. По правде сказать, я даже рада, что вы больше не самый безупречный мужчина, какого я когда-либо видела.

Он снова повернулся и мрачно уставился на нее.

– Рада?

– Конечно. Я никогда толком не понимала, что нужно делать с чрезмерно безупречными мужчинами.

Одна бровь взлетела вверх.

– Что с ними делать.

– Помимо очевидного.

Он склонил голову набок.

– Очевидного.

– Смотреть на них.

– А, – сказал он.

– В любом случае, теперь я чувствую себя куда лучше.

– Потому что я больше не безупречен?

– Вы все еще ужасно близки к этому, но теперь вы уже не самый красивый мужчина на свете, – солгала она.

– Я чувствую, что должен оскорбиться, но как-нибудь это переживу. Исключительно из любопытства – а кто узурпировал мой трон?

«Никто. Если уж на то пошло, шрам сделал тебя еще привлекательнее».

Но он не тот мужчина, которому можно сказать подобное.

– Строго говоря, он занимал трон до вас. Так что просто получил его обратно.

– Буду благодарен за имя, леди Фелисити.

– Как вы назвали его раньше? Моим мотыльком?