Скрытая школа. Квест мирного воина

– Значит, он не особо изменился, – пошутил я. Не обращая внимания на мое остроумие, она сказала:

– Знаешь, некоторые из его идей заставили меня по-новому взглянуть на мир. Ты мог бы рассказать о нем побольше?

Прохладный вечерний ветерок легонько подталкивал старые качели. Я упомянул несколько главных событий, которые произошли в начале моего знакомства с Сократом. Любопытство Амы заронило зернышко идеи: может быть, написать когда-нибудь о времени, проведенном с Сократом? Может быть, когда я наконец пойму, чему научился, я смогу рассказать об этом? С чего вообще начать?

Я встал и отыскал в рюкзаке письмо, вернулся на качели и дал его Аме.

– Прочитай. Думаю, Сок был бы доволен.

Пока Ама листала страницы, я сидел на старых качелях. Впервые после отъезда с Гавайских островов я чувствовал полное умиротворение.

Когда Ама дочитала письмо, в небе на севере зажглась одна-единственная звезда. Ама посмотрела вверх широко раскрытыми глазами.

– До этого момента я не знала, действительно ли существует эта книга. Он говорил о ней, но казалось, будто она ему приснилась.

– А он ничего не говорил, о том, где мог ее оставить и что он там писал?

Она посмотрела на темный горизонт, словно там скрывался ответ, а потом обернулась ко мне и встала с качелей.

– Дэн, мне жаль, что я больше ничего не могу тебе рассказать! Мне с тобой было очень приятно. У меня мало друзей, с которыми можно поговорить о таких вещах.

– У тебя ведь есть Крадущийся Волк, – напомнил я.

– Да, – улыбнулась она, – с Джо я могу говорить.

Сгущались сумерки. Дети давно разошлись. Мы с Амой пожали друг другу руки, а потом коротко и неуклюже обнялись.

– Ну, мне пора, – сказала она. – Я должна подготовиться к урокам…

Мне тоже нужно было подготовиться – к выполнению задания, которое дал мой учитель.

Глава 6

Я вышел на поросший кустарником участок пустыни. При свете школьного окна было видно бесплодную землю, от которой отражалось слабое сияние полумесяца. Где-то вдали ухнула сова, совсем рядом прошмыгнула ящерица. Стрекотали сверчки – в безветренном воздухе звуки казались очень резкими. Я был там один и почувствовал, как в душе сгущаются тени сомнения под стать сумеречному небу. У меня на затылке волосы встали дыбом. Я обернулся и увидел, как из полумрака вышел какой-то человек. Когда он приблизился, я застыл с широко раскрытым ртом.

– Abuelo! – воскликнул я, увидев его щербатую улыбку. – Что ты здесь…

– !Silencio![17] – сказал он, поднеся палец к губам. – Пустыню разбудишь!

– Она и не спит.

– Ты бы еще громче топал! Я думал, банда преступников вышла на дело, – сказал он, принимая чересчур картинную боевую стойку. – В пустыне могут быть и другие существа, чье внимание тебе не стоит привлекать, – добавил он уже серьезнее.

Я подумал было, что все дело в его склонности к театральщине, но Папа Джо тихонько сказал, махнув рукой:

– Что, если твое кое-что нужно и другому человеку?

Хотя вечер был теплый, меня вдруг мороз пробрал. Я огляделся по сторонам, но увидел лишь полынь и темный горизонт. «Очередная загадка? – спросил я себя. – Что он знает?»

– А если такой человек бродит где-то поблизости, как ты думаешь, он ненормальный? Он опасен?

– Возможно, – ответил Папа Джо, – но я уже не боюсь смерти, nieto, я жду ее. За нами всеми крадется смерть, и она очень терпелива…

На миг я перестал слышать его голос, вспомнив историю о Самарре.

– Как бы там ни было, я видел свою смерть, и она придет не от руки такого человека. Если он вообще существует.

Я прислонился к стене. «С чего бы кому-то после стольких лет вздумалось начать поиски тетради? – встревоженно подумал я. – С другой стороны, я ведь ходил по Старому городу с вопросами…»

– Как ты нашел меня? – шепотом спросил я.

– Это не имеет значения. Главное, что я здесь.

– Но зачем ты пришел? Хочешь рассказать мне что-то о Сократе?

– Может быть. А может, и нет. Зависит от тебя.

– Что ж, я слушаю, – сдался я.

– Информация может быть столь же ценной, как самоцветы, – начал он. – Но правдива ли эта информация? Настоящие ли самоцветы? Как узнать? Предположим, тебе дали три мешка. В каждом по двадцать одинаковых камешков. Один из трех мешков наполнен подделками. Лишь одно тебе известно наверняка: каждый настоящий камешек весит ровно одну унцию, а каждый поддельный – одну унцию и еще одну десятую унции. У тебя есть весы. Не с двумя чашками – это было бы слишком просто, – а с одним крючком, к которому цепляется вес. Как ты сможешь всего за одно взвешивание понять, в котором из трех мешков подделки?

– Да это ведь не загадка, а сплошная математика! (Я никогда не был силен в математике.)

Папа Джо молчал.

Закрыв глаза, я представил себе три мешка и подумал о том, что сказал бы мой кузен Дейв, преподаватель математики. «Если из каждого мешка я возьму один камешек, то вместе они будут весить 3,1 унции, – рассудил я, – ведь один из камешков даст дополнительных 0,1 унции веса. Если взять по одному камешку из каждого мешка, ничего узнать не удастся, но… Что, если взять другое количество камней?..»