Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

Но бандитами становились и те, кто просто жаждал богатства. Аполлоний Тианский пытался помешать набору новых разбойников, но его рассказ красноречиво доказывает, что законопослушным гражданам оказывалось совсем не просто устоять перед теми возможностями, какие давал разбой. «Если уж ты понуждаешь меня рассказать, как я был кормчим, – отвечал Аполлоний, – послушай-ка, что мне самому кажется наиболее примечательным из случившегося в ту пору. Море кишело тогда финикийскими разбойниками, шныряли они и по городам, выведывая, кто и что намерен везти. И вот, прознав о богатой поклаже моего корабля, лазутчики этих разбойников, отведя меня в сторону, принялись выспрашивать, сколько я беру за плавание. Я сказал: «„тысячу“, потому что на корабле было еще четверо кормчих. „А есть ли у тебя дом?“ – „Жалкая хижина на острове Фарос, где некогда обитал Протей“. – „А хочешь, – спрашивают, – чтобы вместо моря была у тебя земля, вместо хижины – дом и денег вдесятеро больше? Притом ты избегнешь десяти тысяч бедствий, кои подстерегают кормчего средь бурных волн“. Я им отвечаю, что хотеть-то хочу, однако не расположен заниматься грабежом, ибо уже набрался ума-разума и достиг совершенства в своем нынешнем ремесле. Слово за слово, и они посулили мне еще один мешок с десятью тысячами, лишь бы я сделал то, что они хотят, – а я еще и поощрял такой разговор, обещая никому не выдавать их и быть всецело в их распоряжении. Наконец они признались, что посланы разбойниками и что пускай-де я не мешаю тем захватить корабль, а для того не надо-де мне отплывать в город, куда я намерен был направиться, а надобно-де мне бросить якорь у мыса, за коим укрылись разбойничьи корабли. Они охотно мне обещали, что и самого меня не убьют, и всякого, за кого я попрошу, избавят от смерти. Я же полагал, что отказывать им небезопасно, ибо страшился, как бы они, отчаявшись, не напали на наше судно вдали от берегов, – а в открытом море нам погибель. Поэтому я согласился исполнить все, чего они хотят, однако потребовал, чтобы они подтвердили неложность своих обещаний клятвою. Они тут же поклялись, ибо сговаривались мы в храме, а затем я сказал: „Поспешайте к разбойничьим кораблям – ночью мы отплываем“. Еще большее доверие я внушил им, когда стал торговаться о деньгах, чтобы отсчитали мне деньги расхожей монетой и не прежде, чем судно будет захвачено. Итак, они ушли, а я без промедления вышел в море и обошел мыс стороной» (Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского, 3.24).

Отношение государства к преступникам

Самое интересное, что власти даже не пытались окончательно пресечь преступность в обществе. Конечно, они принимали различные меры. Император Август, как говорит в его биографии Светоний, разместил по всей империи гарнизоны, которые помогали сдерживать разбойников; спустя два столетия Тертуллиан все еще отмечал их наличие. Префект Египта Бебий Юнцин приказал арестовывать жителей деревень, укрывавших у себя разбойников, чтобы лишить последних убежища. Марк Семпроний Либерал однажды объявил амнистию для разбойников на три месяца, заявив, что после этого им не будет пощады. Марк Валерий Максимиан, крупный военачальник, хвастался в своей эпитафии, что из всех своих достижений больше всего он гордился уничтожением преступной шайки, орудовавшей в окрестностях нижнего течения Дуная. Так государство пыталось бороться с этой язвой, доставлявшей ему постоянные проблемы. И только в исключительных случаях, когда дело касалось какой-то заметной личности или серьезных нарушений закона, центральные власти выделяли значительные средства на борьбу с преступниками. Две нижеследующие надписи дают представление о таких решительных действиях. Первую обнаружили в Сирии: «По приказу нашего господина, императора Гая Юлия, сына Божественного Цезаря, Августа, Бассидий Лауриций, достойнейший товарищ и командир, захватил силой форт, долгое время бывший оплотом шайки преступников и грозой провинций; затем он поставил в крепости гарнизон солдат, чтобы Антиохия могла жить в длительном и прочном мире» (CIL 3.6733 = ILS 740); а вторую – в Риме: «Памятник посвящен могучей армии, которая преданно осуществила надежды и мольбы римлян, уничтожив опасных и жестоких преступников» (CIL 6.234 = ILS 2011).