Скрытые глубины

Ответа не последовало. Она перегнулась через перила, но его не было видно. Она спустилась по лестнице, все еще обернутая в полотенце, оставляя за собой влажные следы. Дом был пуст. Она решила, что ей, должно быть, послышалось, но ощущение того, что в дом кто-то влез, преследовало ее до конца дня.

Глава девятая

Эклингтонская тюрьма была выше по побережью, почти по дороге домой. Было нелегко договориться о посещении Дейви Шарпа так поздно вечером. Официально визиты проводились утром – для адвокатов, офицеров по условно-досрочному освобождению, полицейских, – и руководство тюрьмы было непреклонно. Вере пришлось прибегнуть к обещаниям взаимных услуг и вспышкам гнева по телефону, прежде чем они согласились. Она припарковалась и подошла к воротам. Над полями, тянущимися в сторону моря, висела дымка жары. Кругом было тихо. Солнце все еще светило, и, дойдя до здания тюрьмы, она почувствовала жирный пот на лбу и носу. Офицер на воротах поприветствовал ее по имени, хотя она его не узнала. Он был дружелюбен, болтал о погоде, пока она сдавала сотовый телефон и расписывалась в журнале.

– Если погода в ближайшее время не изменится, быть беде, – сказал он. – Жара на них плохо действует. В мастерских просто кошмар. Кто-нибудь вот-вот сорвется, и нам повезет, если не дойдет до мятежа.

Она ждала в комнате для допросов, когда приведут Дейви Шарпа. Вся жара этого дня, казалось, сгустилась в этой маленькой квадратной комнате, а солнце все еще лилось из высокого окна. Она знала, что зимой в тюрьме очень холодно, ветер дует прямо из Скандинавии. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться. Она уже общалась с Дейви Шарпом раньше. Он мог быть замкнутым и неразговорчивым, мог быть обаятельным. Она думала о нем как об актере или хамелеоне. Он мог играть любую роль, какую только захочет. Всегда было сложно понять, как ему отвечать. Важно было помнить, что он умнее, чем пытается казаться. И все время ее мысли возвращались к холодному пиву из холодильника, в запотевшем бокале, со стекающими капельками конденсата. Эта картина стояла в ее голове с того момента, как она уехала от Джеффа Армстронга.

Из коридора донесся звук шагов, звяканье ключей на цепи, и дверь открылась. На Дейви была рубашка в сине-белую полоску, синие джинсы, кроссовки. Он скользнул в комнату, не издав ни звука. Шумел офицер. Он стоял, вертя ключи в руке, потом кивнул в ее сторону, не глядя на нее, не произнеся ни слова. Вера чувствовала, что ему не нравилось нарушение распорядка дня, не нравилось, что его заставили вывести заключенного, идти с ним сюда из блока, пока все остальные офицеры, его приятели, сидели в кабинете, пили чай и смеялись. Он вышел, сел на стул с высокой спинкой и уставился в пространство. Она закрыла дверь, почувствовала запах пота, надеясь, что он исходит от Дейви, а не от нее. Она достала из сумки пачку сигарет и протянула ему одну. Он взял, быстро зажег и затянулся.

– Вы знаете, почему я здесь, – сказала она. У них всех сейчас в камерах есть телевизоры, он наверняка видел новости, или же известие о смерти Люка дошло до него иными путями.

– Тот парень, который дружил с нашим Томасом. В этом дело?

Она промолчала, пытаясь прогнать мысль о бокале с пивом.

Он наклонился вперед. Сигарета уже была наполовину выкурена. Он стряхнул пепел в пепельницу из фольги. Худой, ничем не примечательный мужчина. Встретишь его на улице и пройдешь мимо, даже не взглянув. Это было ему на руку. Он вырос в семье, где воровство было второй натурой. Печально известное семейство. В Шилдсе матери говорили непослушным детям: «Не прекратишь баловаться – кончишь, как Шарпы». Он специализировался на мошенничестве с кредитками. Ему было на руку, что люди не могли вспомнить его лицо. Она никогда не понимала, о чем он думает. Но, похоже, он был не так уж успешен. Треть своей взрослой жизни он провел в тюрьме. Возможно, взаперти ему было комфортнее.

Он посмотрел на нее, прищурившись.

– Вы же не думаете, что мы имеем к этому какое-либо отношение?

– Люк винил себя в смерти вашего мальчика. Интересно, может, вы тоже его в этом винили?

– Это был несчастный случай.

Он потушил сигарету. Она заметила, что его рука дрожит, и подумала, не было ли и это частью игры. Она пододвинула пачку к нему и подождала, пока он вытряхнет из нее следующую сигарету.

– Вы когда-нибудь встречались с Люком?

– При жизни Томаса – нет, – он едва улыбнулся. – Я в последнее время не часто бывал дома. Меня выпустили на похороны моего мальчика. Там я встретил пацана Армстронга. Но Томас говорил о нем, когда приходил меня навещать. Похоже, что они были настоящими друзьями. Два сапога пара. Не самые умные в своем окружении. Такое впечатление я составил со слов жены. Мы были рады, что он сошелся с Армстронгом. Мы не хотели, чтобы Томас пошел по моим стопам. Он бы в этом не преуспел и ни за что бы не выжил в таком месте, как это.

– Вы говорили с Люком на похоронах?

– Ага. Перекинулся парой слов. Мне не разрешили остаться на пиво и сэндвичи.

– Что он сказал?