Скрытые глубины

Фелисити ожидала, что Питер приедет домой пораньше, но он задержался. Она начала немного беспокоиться – дорога из города была темной, на ней часто случались аварии. Но он приехал прежде, чем волнение переросло в настоящую тревогу, и от облегчения в ней проснулась нежность. Она обняла его, поцеловала в шею и веки, пошла за ним наверх и сидела на кровати, пока он переодевался. Затем они услышали, как по дорожке подъезжает машина, и ей пришлось бежать встречать гостей, и холл вдруг наполнился мужскими голосами и смехом. Ей нравилось, что у Питера есть друзья. В университете он ни с кем не общался в свободное время. И ей всегда нравились эти ребята – галантный Сэмюэл, застенчивый Клайв, непутевый Гэри. Ей нравилось смотреть на их спортивные тела, подтянутые от прогулок по холмам, нравилось, что они восхищаются ею. Она знала: они считают, что Питеру с ней повезло. Особенно перед ней преклонялся Клайв. Ей льстило, что он следит за ней взглядом, когда она ходит по комнате. Нравилось, что он краснеет, когда она обращает на него внимание. Но когда они собирались все вчетвером, она чувствовала себя лишней. У них не было ничего общего, кроме интереса к естествознанию, но эта их страсть была всепоглощающей, и она не могла разделить ее.

Они были очень обходительны с ней. Сэмюэл принес рукопись своего последнего рассказа.

– Я подумал, тебе будет интересно. Ты же знаешь, я ценю твое мнение.

Она поцеловала их всех по очереди, наслаждаясь краткими прикосновениями руки к мускулистым плечам, крепким спинам. Когда сухие губы Сэмюэла коснулись ее щеки, она ощутила дрожь возбуждения.

– Проходите в сад, – сказала она. – Я приготовлю вам чай.

Но Питер был в приподнятом настроении и сказал, что они не хотят чая. Им захотелось пива, и они все вместе пошли за ним на кухню, путаясь у нее под ногами и мешая готовить. Питер наслаждался каждой минутой. Фелисити не была уверена насчет Сэмюэла – иногда по нему было сложно сказать, о чем он думает, – но остальные по-настоящему верили в Питера. Они считали его самым умным человеком из всех, что они знали, и верили, что его работу недооценивают из-за интриг. Его записи, которые он отправлял в Комитет по учету редких птиц, отклоняли лишь из мелочной зависти. Это была их возможность показать ему, как они его ценят. Как преданы. И от их внимания он расцвел, стал щедрым и обворожительным. Разливал напитки и толкал речи.

В какой-то момент она отправила их к маяку. Она чувствовала себя пойманной в ловушку, чувствовала, что не может дышать.

– Идите вперед, – сказала она. – Я накрою стол и догоню вас.

Обычно она справлялась с таким количеством гостей, любила принимать их у себя, но сегодня все это было чересчур.

Сэмюэл предложил свою помощь, но она отказалась и теперь стояла у кухонной двери и махала им вслед. Они шли неровной линией, смеялись, сын скакал вокруг них, как дурашливый щенок. Она наблюдала за ними, пока они не перелезли по ступенькам через ограду на поле и не пропали из виду и она не убедилась, что избавилась от них.

Она накрыла стол на террасе, не торопясь, полируя бокалы кухонным полотенцем, хоть в этом и не было нужды, ведь она только вынула их из посудомоечной машины. Солнце еще грело, но свет стал мягче. Она налила большой бокал белого вина из бутылки, оставшейся в холодильнике, села на один из стульев за длинным столом и посмотрела на сад.

Наконец она почувствовала, что нужно присоединиться к ним. Она обещала. Но она не полезет через ограду и не пойдет по краю кукурузного поля. Забрав Джеймса из школы, она переоделась в простое длинное льняное платье без рукавов. С одной стороны был разрез, который позволял ей нормально ходить, но не перелезать через заборы. Она пойдет по дорожке через луг, вдоль берега ручья. Это займет больше времени, но она знала, что, дойдя до маяка, они не сразу пойдут назад. Джеймс захочет поискать крабов в воде среди камней. Взрослые ему не откажут. А сами будут сидеть в мягком вечернем свете и разговаривать. Когда она дойдет до маяка, они как раз будут готовы уходить.

Она пошла в сторону луга, потом вернулась и проверила, заперла ли дом. За коттеджем поле спускалось к ручью. Зимой земля здесь становилась болотистой, и иногда ручей растекался. По противоположному берегу шла тропа, к ней вел простой дощатый мост. Проходя мимо коттеджа, она проверила дверь. Она все еще не могла до конца убедить себя, что появление незваного гостя в доме ей только послышалось. Коттедж был заперт. Ей пришло в голову, что это мог бы быть еще один аргумент в споре с Питером в пользу того, чтобы сдать его Лили, – это помешало бы ворам обосноваться в домике. У ручья трава местами была короче, как будто кто-то ее покосил, хотя она не могла понять, зачем кому-то это делать. На мгновение она задержалась на середине моста, глядя вниз, на воду. Она слышала, что сюда вернулись выдры, и, хотя она понятия не имела, какие признаки их обитания нужно искать, всегда останавливалась здесь в надежде хоть мельком их увидеть.