Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

У разведчиков действовал железный закон: независимо от того, взят «язык» или нет, своего раненого или убитого во что бы то ни стало принести обратно. Правда, случалось и такое, что из поиска не возвращался никто Так, к примеру, произошло у нас под Житомиром. За «языком» пошли только что прибывшие к нам курсанты разведшколы, десять человек. Не вернулся никто. Что там с ними случилось, мы так и не узнали.

«6 марта С утра выпили а до вечера спали в 9 ч. вечера идем обратно за языком Теперь идем в 5терых Тры ушло в госпиталь Язык нужен во чтобы то не стало А ноч сегодня должна быть темная потому что хмарно! До проволочного заграждения добрались за 20 мин. перерезали и по пластунски двинулись дальше Я первым дополз до траншеи в ней никого не было видно. Но только я спустился как показался фриц с котелками Он шол прямо ко мне Я подпустил его вплотную и ударил его прикладом по голове и когда он падал то всего меня облил супом гороховым Я быстро вытащыл свою добычу наверх а здесь братва подхватила и мы его поволокли как миленького Я боялся за то что я думал что я его насмерть убил Думаю если не отойдет то все пропало Но когда втянули в свою траншею и начали лить холодную воду на голову он зашевелился и начал что то бульмотать по немецки Думаю он на меня сердился за то что я не дал ему суп покушать… наша задача выполнена

7 марта Сегодня возил фрица в штаб Он оказывается не рядовой а унтер офицер так что мы с ним одного звания Он на меня часто смотрит из под лоба Я через переводчика спросил что разве он меня не узнае ведь я с ним первый познакомился в траншеи правда може он сердится до сих пор за суп Так я ему давал взамен консервов…»

— Первый раз ходить в разведку мне довелось еще в то время, когда я служил в саперном батальоне. Было это на Дону. Пехотной фронтовой разведке тогда придавались саперы для того, чтобы проделывать проходы в минных заграждениях. Переправились мы ночью на лодке через Дон, вошли в затон и поднимались по нему с километр — до тех пор, пока не нашли на берегу густые заросли. Здесь можно было высаживаться. Первыми пошли мы, саперы. Смотрели внимательно, какая трава: если примята — здесь немцы могли выставить мины, если не тронута — шли туда. Командовал разведчиками старший сержант. Мужик опытный, воевал еще на Халхин-Голе. Когда в небольшой лесок вошли, наткнулись на машины в аппарелях. Значит, здесь будет сильная охрана. Обошли машины и двинулись по опушке.

Вдруг видим: на дороге стоит одна машина. Шофер качает колесо, а кто-то, наверное офицер, сидит в кабине и насвистывает какую-то мелодию. Брать его в кабине труднее. Решили подождать. Сержант нам, саперам, говорит: «Мы сейчас — к машине, а вы укройтесь где-нибудь здесь. Сидеть и ждать нас. Ваша помощь понадобится, если завяжется перестрелка». Разведчики подбирались к машине, как я до войны заходил на кабанов, — против ветра. Чтобы ни случайным шорохом, ни даже запахом себя не обнаружить. Офицер в кабине продолжает свистеть. Потом заговорил с шофером. Речь не немецкая. То ли румынская, то ли итальянская. Хлопнула дверца. Он вышел, ударил ногой по колесу, заложил руки за спину и потихоньку побрел по дороге. Тут его и взяли наши ребята. Двое как из-под земли выросли рядом, и через секунду — уже никого не видно. Все произошло так тихо, что шофер как качал шину, так и продолжал свое дело. Но недолго. Скоро и он оказался связанным и с кляпом во рту.