Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

И вдруг в небе одна точка оторвалась в сторону. Другая сразу последовала за ней. И голос из машины-рации: «Сашка, друг, прощай! Иду на та-ра-н…»

Последнее растянулось отчаянно-дрожащим, победным, как «ура-а…». Несколько мгновений они летели друг за другом. Но вдруг точки соединились, появился огненный шар и, оставляя за собой черный хвост, стал опускаться вниз. Послышался взрыв — глухой, далекий.

А где же вторая звездочка? Ее я не увидела, а увидела стремительно падающую черную точку. Потом и она пропала…

Рядом стояли наши ребята, бледные, с поднятыми вверх головами, со стиснутыми губами. Смотрели долго. Но того, что хотели увидеть, не увидели. Парашюта.

Но наблюдали за всем этим не мы одни. Слева показался самолет того самого друга Сашки. Летел он на помощь другу, но не успел и долго-долго кружил в том месте, где только что была смертельная схватка.

Вот так однажды мне довелось увидеть, как совершают подвиги…

Лето 44-го в Белоруссии

Перебазировка была трудной и долгой. Ехали мы почти сутки по бездорожью. Накануне в этих местах шли ожесточенные бои — все изрыто, искорежено.

Машины шли медленно, бесконечно маневрируя. Приходилось объезжать воронки от бомб, сворачивать то вправо, то влево, возвращаться назад, петлять. Проваливались в ямы, взбирались на холмы, буксовали, завязнув в рытвинах. Моторы ревели и глохли. Нас трясло и мотало, выворачивая внутренности.

Несколько раз приходилось спешиваться, чтобы не вывалиться из машины. Наблюдая со стороны за опасными маневрами вконец измученных шоферов, мы замирали от страха за их жизнь.

Наконец мучения закончились. К утру добрались до назначенного пункта и сразу забыли об усталости. Разбежались по селу в поисках своих, приехавших сюда за день до нас. Нашли Филиппа с его кухней, и он накормил нас.

Недалеко небольшая речка, значит, можно организовать и баню и прачечную. Разделись — и наперегонки в воду, визжим, плещемся. Сразу превратились в девчонок из пионерского лагеря… Мы — молоды, счастье и радость выплескиваем, как излишки.

Речка неглубокая, на дне песок и тина, и от нашей беготни вода стала мутной. Вылезли из воды, легли на теплый песок, оглянулись… Боже! Какая красота вокруг! Море цветов и зелени! Сразу за речкой — лес! Густой, пышный, загадочный!

Лежали, угревшись, на песочке, едва прикрывшись — кто майкой, кто полотенцем. Вдруг в кустах послышался шорох.

— А ну, брысь отсюда, — крикнул кто-то из девушек.

— Пусть посмотрит. Жалко, что ли? — лениво протянула другая.

— Еще чего! — возмутилась Ольга. — Мой Володька меня никогда раздетой не видел.

— Да где ж ему видеть тебя, прижметесь где-нибудь в укромном уголке, пообнимаетесь — и все.

И тут начались откровения, и я навострила уши, сгорая от любопытства. Но тут моя любимая Оля отправила меня к Филиппу узнать, готов ли обед. Прогнала меня в самый интересный момент! Сколько полезного для себя могла бы я почерпнуть!

Узнав о нашей водной процедуре, начальство возмутилось, поступил строгий приказ: «Ни шагу в лес! Можно напороться на бандеровцев!» Бандеровцы недалеко от нас напали на соседнюю воинскую часть, погибли люди. Они подожгли дома и скрылись в лесах.

Нам же приходилось ходить на дежурство в соседнее село, где располагался узел связи. Тропинка петляла по опушке леса, иногда шедшего обстреливали оттуда. Но обходилось: стреляют — упадем, потом встанем и опять идем или бежим. Бог хранил.

И вот однажды, несмотря на строгий приказ, мы решили сбегать в лес, хоть разок полакомиться ягодами: земляникой, ежевикой, черникой — там было полно всего. Отошли мы совсем недалеко. Вышли на полянку, залитую солнцем. Кругом кузнечики, стрекозы, птицы! Такая красота, будто природа взбунтовалась: нет войне!

Выпачкали черникой и руки, и лицо, хохочем, глядя друг на друга. И вдруг услышали выстрелы. Испугались и замерли. Потом перестрелка, поняли — из нашего села!

Выбежали на опушку и видим страшную картину. Дым, вспышки от взрывов, крики. Стало ясно: в селе бандеровцы! Что делать? Бежать? Куда? В село — опасно, и тут оставаться нельзя. Решили переждать. Свалились в какую-то яму, заросшую кустарниками и травой, лежим.

Бой продолжался приблизительно с полчаса. Видим, несколько человек бегут прямо на нас. Мы замерли. Они нас не заметили, наверно, потому, что волокли двух раненых. Мы видели бандеровцев близко, и я, помню, удивилась: обыкновенные ребята, только вооруженные.

Чуть подождав, мы выбрались из ямы и вернулись в село. А там суматоха: бегают, кричат, несут раненых и заворачивают в плащ-палатки убитых. Спрашивать, что произошло, не у кого и бесполезно. Спустя некоторое время подсчитали потери: двое убитых и трое ранены. Бандеровцев полегло в два раза больше.

К счастью, из девушек никто не пострадал: одни были на дежурстве в соседнем селе, а остальные — в лесу. Потом, когда все утряслось, начальство ломало голову: как поступить с нами? Ведь мы нарушили приказ — ушли в лес. А с другой стороны — это нас и спасло! Решили оргвыводов не делать.

Первая любовь

Это был настоящий бал в настоящем дворце, с прекрасным оркестром.