Скрытые возможности нашего мозга

Внимание, загадка!

Финеас Гейдж – дорожный рабочий (1823–1860) – однажды получил производственную травму. Он закладывал заряд для расчистки взрывом рабочей территории. Эта процедура и сейчас является штатной в случаях прокладки дорог в скалистой и горной местности, сохранившей естественный рельеф. Гейджу было необходимо утрамбовать песок, насыпанный в лунку поверх заряда, с помощью длинного, толстого и тяжелого металлического прута. Но в одной из лунок защитный слой песка над зарядом отсутствовал и искра, выбитая из камней, спровоцировала взрыв.

Трамбовочная палица, острый конец которой в момент взрыва был обращен к лицу рабочего, ударила его снизу в левую скулу, прошла через глазную впадину левого глаза и пробила навылет череп Гейджа в области макушки. После чего пролетела еще около 10 м прежде, чем упасть на землю. Раненый рабочий был доставлен в больницу в полном сознании, со связной речью и мышлением. Неврологические симптомы при осмотре обнаружены не были. После обширной инфекции мозга, ставшей следствием ранения, пациенту удалось оправиться с не меньшим успехом.

В итоге наступило полное выздоровление. Развития неврологии так и не произошло, хотя обе лобные доли полушарий его мозга были разрушены ударом лома. Левый глаз, серьезно поврежденный, больной потерял, однако зрение правого, несмотря на прохождение инструмента непосредственно в месте нахождения его зрительных анализаторов, осталось безупречным. Ф. Гейдж умер только спустя 12 лет – вероятнее всего, от развернутого эпилептического приступа, первый из которых произошел с ним несколькими месяцами раньше.

С тех пор ученые чего только не перепробовали в тщетных попытках понять, как рабочий мог сохранить абсолютно все функции предфронтального участка коры после прохода через нее толстого железного прута. С появлением соответствующих технических возможностей была сделана компьютерная трехмерная реконструкция[3] ранения Ф. Гейджа на основе многочисленных медицинских данных, его черепа, хранящегося в Анатомическом музее Уоррена Медицинской школы Гарварда и самой палки, составляющей «компанию» черепу. Впрочем, бесполезно – ответов на вопросы компьютер ученым тоже предоставить не смог.

С другой стороны, распространено мнение, будто отсутствие у Ф. Гейджа лобных долей пусть и не нарушило ни его интеллект, ни моторику, зато привело к коренным изменениям его личности. После этих слов обычно следует полный набор так называемой лобной симптоматики[4]: грубость, цинизм, нарушение сосредоточения внимания, снижение эмоциональной активности вплоть до полного равнодушия.

Если говорить серьезно, едва ли эта оценка изменений его личности относится к периоду жизни человека-феномена. Причины так полагать могут быть только косвенные. Тем не менее она подозрительно подробна и еще более подозрительно содержит перечисление абсолютно всех классических признаков нарушения работы лобных долей. Ф. Гейдж не имел семьи, поэтому приходится полагаться лишь на якобы высказанное его сослуживцами мнение. Это при том, что обратно в компанию, где он работал на момент инцидента, Гейджа не приняли по понятным причинам нежелания развивать тему инцидента. Таким образом, реальных возможностей для подробной оценки у его бывших коллег было крайне ограниченное число. Чего никак не заподозришь при чтении их «воспоминаний» о Ф. Гейдже «до» и «после»…

Так или иначе, даже при доказанных изменениях характера Ф. Гейджа степень феноменальности его случая нисколько не снижается с медицинской точки зрения. Дело в том, что травма дорожного рабочего должна была вызвать не просто «лобную симптоматику». Она должна была вызвать состояние, сходное с тем, что наступает после лоботомии. А пациента, перенесшего лоботомию, невозможно спутать с кем-либо: полная апатия, вялость, отсутствие реакций на раздражители иногда по нескольку часов подряд… Нет, загадка Ф. Гейджа не объясняется ни одной из обнаруженных тогда или возникших, как слух, впоследствии подробностей. Это тайна, которую ученым еще только предстоит раскрыть.