Скрытый Пророк

— Тебя должно заботить только одно. Полное уничтожение Ульдиссиана уль-Диомеда. Ничто другое не имеет значения, — властно заявил Пророк. — И уж точно не твои гадкие вкусы… Малик.

Дух усмехнулся ангелу, несмотря на то, что тот, вероятно, мог навсегда отправить его обратно в могилу.

— Так я гадкий, значит? Но я служу пути Собора и его благородного владельца.

— И это единственная причина, по которой тебе всё ещё разрешено бродить по этому миру. На тебя возложена священная задача; не трать тот малый шанс на воскрешение, который у тебя есть, на совершение чего бы то ни было ещё.

Но Малик всё смеялся.

— Такая священная задача! Такая кровавая резня достойна любого из орденов Триединого! Из тебя бы вышел такой же хороший Примас, как из моего повелителя Люциона!

Младая фигура протянула к духу раскрытую ладонь, и внезапно Малик почувствовал, что его достают из недавно обретённого тела. Тело мага качалось взад-вперёд, пока он отчаянно пытался удержаться в нём. Несмотря на его усилия, высшего жреца вытащили.

Инарий сжал ладонь и дал руке свободно опуститься.

Дух Малика вернулся в тело Амолии. Призрак дрожал от напряжения, вызванного происшествием.

— Знай своё место, грешник, — заметил Пророк. — Радуйся, что оказался пригодным, чтобы служить мне.

— И… И другому, — прохрипел Малик голосом Амолии. — Владыке Диабло.

Ангел не обратил внимания на это лёгкое сопротивление. Вместо этого Инарий воззрился сверху вниз на принца.

— Это был хороший человек, и я скорблю об этой вынужденной жертве, как и о стражнике, которого ты использовал, чтобы добраться до него, и даже о разбойнике, тело которого ты занял, чтобы добраться до стражника. Я оплакиваю всех своих детей, которые вынуждены покинуть Санктуарий, чтобы спасти его. Я всегда буду вспоминать их с любовью.

Сказав это, он махнул рукой над телом Эхмада. Так же, как это случилось с Гамюэлем, принц обратился в пыль, которую сдуло, и не осталось ничего.

Малик молча смотрел, его дыхание всё ещё было учащённым. Ему не нужно было просить Пророка избавиться от двух других упомянутых тел, ибо у высшего жреца были свои методы избавления от нежелательных улик.

Это навело его на мысль, что он будет делать, когда эта последняя оболочка своё прослужит. Он хотел конца этой неопределённости; он хотел тело, которое бы служило ему лучше всех… Служило бы ему вечно.

— Я всё ещё хочу получить тело, когда дело будет сделано, — напомнил Малик своему мучителю. — Таково было предложение, которое сделали мне ты и Повелитель Ужаса. Сделать всё, как вы скажете, и я стану Ульдиссианом уль-Диомедом. Так было обещано!

— Да, ты получишь свою награду за оказанные услуги. Я не лгу.

Пророк мог и не лгать, — в чём Малик не был до конца уверен, — но было множество вариаций его правды. Малик не верил, чтобы ангел мог вынести его дальнейшее существование; Инарий точно позаботится о том, чтобы дух не задержался в своём вожделенном теле.

Но у высшего жреца были свои идеи. Какой бы ни была договорённость между ангелом и Владыкой Диабло, Малик сделает так, чтобы она пошла ему на пользу, а не ознаменовала его конец.

— Совет и гильдии ждут, — сказал Инарий, его фигура стала терять чёткие очертания. — Прикосновение к этому рисунку на медальоне позволит тебе использовать его способность перенести тебя к ним.

Малик уже знал это, но всё равно наклонил голову. Он выказал достаточно неповиновения; теперь настало время для раскаяния.

— Не провали это, — были последние слова ангела перед тем, как он исчез.

— Не собираюсь, — прошептал призрак пустому воздуху. — Ни за что, когда дело касается моих планов.

Ещё не до конца отошедший от мучительного урока Инария, Малик снова взглянул в зеркало, после чего прикоснулся к медальону. Руны засветились.

— Скоро… — прошептал он, представляя перед собой лицо Ульдиссиана. — Уже скоро…

* * *

Рой наконец-то отступил. Однако он не был побеждён. Небо всё ещё было полно злых насекомых, просто когда эдиремы уже были близки к поражению, богомолы в конце концов поднялись в небо и полетели туда, откуда они явились.

Эдиремы могли только рухнуть на землю в изнеможении. Если бы магические кланы большого города наслали на них отряд, то под вопросом было бы, как много приверженцев Ульдиссиана выжило бы.

Серентия была истощена, как все остальные, но она заставляла себя продолжать обходить лагерь, служа символом уверенности, которую она вселяла в остальных. На самом же деле она пала духом, причём не только из-за странного нападения. Теперь и Мендельн пропал. Дочь торговца не сомневалась, что атака насекомых была с этим связана.

«Они все исчезли» — думала Серентия с притворной улыбкой на устах. Сарон обеспокоенно приветствовал её, затем поспешил назад пытаться перестроить некоторых других. Йонаса нигде не было видно, но она была уверена, что он занимается похожей работой. Серентия была благодарна обоим мужчинам за преданность и помощь, но они не были Ульдиссианом, Мендельном или… Или даже Ахилием. Она была одна и боялась, что так и будет дальше.