Скучающий жених

Лукреция пересекла комнату и присела к столу.

– Я привезла с собой банковский чек, – пояснила она. – Назовите мне сумму, которая вам необходима.

Одровски секунду поколебался. Потом он назвал сумму, хотя и большую, но, по представлению Лукреции, не запредельную для финансирования новой постановки.

Аккуратным ровным почерком она заполнила чек и поставила свою подпись с красивым росчерком.

– Когда мы начнем? – спросила она, повернувшись к режиссеру с улыбкой.

– Чем вы сегодня заняты?

– У меня нет планов на этот вечер, – ответила Лукреция, – я собиралась посмотреть ваш спектакль. Потом, если это возможно и если вы будете свободны, я хотела бы пригласить вас на ужин.

Мэтр улыбнулся.

– А как же ваша репутация, мадемуазель?

– Мы можем пригласить кого-нибудь из знакомых, – ответила Лукреция, – или, еще лучше, поужинать там, где нас никто не увидит. Но в этом вопросе я должна положиться на вас.

– Вы излишне доверчивы, – задумчиво сказал он. – Откуда вам знать, что я вас не соблазню? Вы ведь весьма привлекательны.

– Во-первых, я умею о себе позаботиться, – ответила Лукреция, – а во-вторых, не могу поверить, что вы, амбициозный режиссер и актер, директор театра, готовы ради женщины лишиться чека, который лежит у вас на туалетном столе.

Айвор Одровски, запрокинув голову, расхохотался.

– Вы мне нравитесь, более того, я вами восхищаюсь! – признался он. – Уверяю вас, мисс Хедли, заниматься с вами будет для меня удовольствием, и интуиция подсказывает мне, что задача эта весьма выполнима. Иначе получение подобного гонорара может отдавать мошенничеством!

– Я готова к любому риску, – сказала Лукреция. – Но позвольте мне заметить, мсье, что я тоже весьма честолюбива. Меня удовлетворит только совершенный результат. Для меня недостаточно будет идеально выучить свою роль, я должна быть уверена, что никто не сможет меня разоблачить. Моя игра не должна быть раскрыта, хотя мне и придется иметь дело с людьми многоопытными.

– Полагаю, речь идет об одном ценителе, не так ли? – проницательно заметил Одровски.

– Уточнение принимается, – улыбнулась Лукреция.

– Салютую в вашу честь, мадемуазель! – ответил ей мастер.

С этими словами он склонился над рукой девушки и поцеловал ее.

Этот поцелуй отнюдь не был формальным, в течение нескольких секунд его губы прижимались к ее руке, и Лукреция догадалась, что это было своего рода испытание.

Она улыбнулась ему, как она надеялась, соблазнительной улыбкой, а когда он поднял голову и заглянул ей в глаза, Лукреция поняла, что не ошиблась.

– Смотрите на меня сквозь свои ресницы, – сказал он. – Слегка опустите веки, а потом распахните глаза. Отлично! А теперь чуть улыбнитесь, просто едва шевельните губами. Так хорошо! Гораздо лучше! А теперь медленно, очень медленно, словно нехотя, выньте свою руку из моей.

Лукреция все сделала так, как он велел.

– Хорошо! – воскликнул он. – А теперь я пойду посмотрю, найдется ли для вас свободная ложа. Но вы понимаете, мадемуазель, вам не стоит появляться там без сопровождения.

– Я надеюсь, вы найдете кого-нибудь, кто бы мог составить мне компанию? – спросила Лукреция.

– Ну конечно, – кивнул Одровски. – В течение первого акта я сам могу побыть там с вами. На второй акт, в котором я появляюсь в маленькой роли, я пришлю к вам одного из моих актеров, поручив ему изображать джентльмена. А если он будет играть роль неубедительно, вы потом скажете мне, в чем были его просчеты.

С этими словами он поднял с пола плащ Лукреции и набросил его на плечи девушки.

Она сразу стала застегивать плащ.

– Нет, – воскликнул режиссер, – вам следовало слегка повернуть голову ко мне. Спешить не надо: вы уверены, что мои руки задержатся у вас на плечах. Теперь поверните голову, чтобы я мог увидеть вашу шею. Глаза надо поднять, чтобы они встретились с моими, а веки должны слегка трепетать. Уже лучше. На самом деле не идеально, но лучше. А теперь пройдите очень медленно к двери так, чтобы спина была прямая, а бедра двигались.

Лукреция оказалась способной ученицей и в точности выполнила указания.

– Оглянитесь, посмотрите на меня и улыбнитесь, – подсказывал он, – мимолетно, не слишком ласково. Это должна быть такая тайная улыбка, которую женщина обращает к мужчине, когда между ними есть понимание. Так, хорошо! Вполне!

Одобрительно кивнув, он продолжал:

– Теперь чуть помедлите, чтобы я успел открыть вам дверь, а когда вы пойдете впереди меня по коридору, все время помните, что я смотрю вам в затылок. Вы хотите, чтобы я думал о вас, так что вы должны впечатать мысль о себе в мое сознание. Понимаете? Дело не только в том, что вы делаете, мадемуазель, но и в том, что вы думаете и что чувствуете.

Он сделал короткую паузу, словно хотел дать ей время запомнить его слова, а потом тихо сказал:

– Может быть, ваши чувства станут ключом к вашей роли.

А в это время дома, в имении сэр Джошуа снова и снова смотрел на часы, стоявшие на каминной полке. Между тем час, назначенный им для визита маркиза, приближался.