Скучная история или Исповедь бывшего подростка

Кризис подросткового возраста долбанул меня нехило. Это при том, что никаких эпических трагедий вроде смерти родителей или автокатастрофы с последующей инвалидизацией, которыми любят бравировать в книгах и кино, или недалёкого ума люди в обычной жизни, у меня не было. Но, тем не менее, я чувствовала себя ужасно несчастной. Всё было плохо, и причин для этого находилась масса. А особенно в депрессию повергало чьё-то чужое веселье, когда у кого-то жизнь складывалась лучше, интереснее и т. д. В такие моменты постылым казался весь мир, и моя злоба обрушивалась на ни в чём не повинные вещи, оказавшиеся волею злой судьбы у меня под руками или ногами.

Был конец 1997 года, когда в прокат на российские экраны впервые вышел фильм "Титаник" с Ди Каприо в главной роли. Я тогда училась в седьмом классе, и все девчонки в школе, после просмотра этого фильма, либо рыдали в три ручья, либо приходили в неописуемый экстаз от "лапочки Лео", в которого все были влюблены чуть ли не поголовно.

Я, естественно, в кинотеатр на просмотр фильма не ходила, да и денег не было. У нас в семье вечно ни на что не было денег, и это впоследствии слепило мне на всю жизнь психологию нищей и сделало ужасной скупердяйкой, готовой удавиться за каждую копейку. Ростки будущего скупердяйства проступали во мне уже тогда, в двенадцать лет, когда я пожадничала взять фильм даже в прокате, и просто стала терпеливо ждать, пока он появится на экранах телевидения, чтобы его можно было посмотреть совершенно бесплатно и составить своё мнение о том блокбастере, что так потряс умы моих сверстниц в то время.

И, как это водится, на экраны телевизоров "Титаник" вышел с опозданием чуть ли не на год, когда уже основная волна фанаток Лео схлынула, и восторги по нему уменьшились так раза в три.

Не помню точно, какой это был месяц – то ли ноябрь, то ли февраль. Это была как раз та унылая зимняя пора, когда за окном темень и лежит снег, а новогодних ёлок и рождественских огоньков либо ещё нет, либо уже нет. Ждать особо нечего, и ты впадаешь в меланхолическую спячку медведя в берлоге, сосущего лапу. И вот таким-то унылым днём и села я перед телевизором смотреть этот нашумевший пресловутый "Титаник".

Честно, в Лео я не влюбилась, несмотря на то, что тринадцать лет – это как раз тот самый "возраст фанатизма". Меня он благополучно миновал. Уже тогда я ко всему этому относилась скептически и не понимала, как это можно влюбиться в картинку с обложки или киношного персонажа, а не в живого человека, да ещё и надеяться на то, что у тебя со знаменитой на весь мир звездой ещё что-то вдруг да может быть. Тут в соседа-то влюбишься, и то сомневаешься, что он вообще когда-либо обратит внимание на такую шмокодявку как ты. А то – актёр из Голливуда...

Тем не менее, фильм я просмотрела от и до. Было интересно и захватывающе, если не считать несколько затянутых сцен с кораблекрушением, что заняли чуть ли не две трети сюжета. Но, как только кино закончилось, разъедающее, сосущее чувство чёрной зависти к персонажам, у которых был такой насыщенный и романтичный день на Титанике и горькой обиды на собственную судьбу – блеклую и скучную, как мокрый и грязный снег за окном, в которой ничего, ну ровным счётом ничегошеньки не происходит – накрыло меня с головой. Остаток вечера я провалялась на тахте лицом к стене. А на следующее утро, хмурая и злая, поплелась в школу.

Первым уроком у нас как раз была литература. И разбирали – как сейчас помню – "Первую любовь" Тургенева. Текст произведения, как и всё в школе, я читала вскользь и "на отъебись", но героиня повести Зинаида, около которой пять взрослых солидных мужиков плясали на задних лапках – другим горьким рубцом зависти и обиды врезалась мне в память. Больше всего меня задело то, что Зинаиду ЛЮБИЛИ, а меня нет. Поэтому, когда учительница попросила меня рассказать о характере "тургеневской женщины" – я, нимало не думая о последствиях, угрюмо буркнула:

– Да дура она тупорылая. Пять мужиков вокруг неё танцы танцуют – а ей всё мало, всё ей какого-то рожна подавай. Другим вон вообще и одного-то за всю жизнь не достаётся...

– Ага, как тебе, например, – съязвил мой сосед по парте.

– Титов! – укоризненно шикнула на него учительница и, обращаясь ко мне, произнесла:

– Почему у тебя такой пессимистический взгляд на жизнь, Андреева?

– А с чего ему быть оптимистическому, – злобно пробурчала я.

– Ну, а что? Папа-мама живы? Живы. Руки-ноги есть? Есть. А ты ворчишь, как бабка старая, которой девяносто лет, а не тринадцать...

Я молча села на своё место. Наличие живых мамы и папы, а также целых рук и ног не являлось для меня достаточным аргументом для счастья.

ГЛАВА 3