Скудельные сосуды. Практика личной молитвы по преданию святых отцов.

Как страждущему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, /подобная дерзость/навлечет на ум негодование Божества¹⁰⁶⁾.

Человек, «смятенный» и «ослепленный» собственными страстями¹⁰⁷⁾, в силу самих «падений» своих подвергается опасности стать «главой ложных учений и мнений»¹⁰⁸⁾, тем самым обманывая не только себя самого, но и сбивая с толку других.

* * *

Несомненно, «деятельная жизнь» включает в себя, по мысли отцов, делание (prâxis), которое, однако, вовсе не обращено просто вовне или, вернее, абсолютно не различает «внутреннее» и «внешнее». «Делание» охватывает всю область отношений человека к себе самому, к его ближнему и ко всем вещам; и потому она называется также «ethik黹⁰⁹⁾.

«Praktiké» и «theoretiké» – это не два разных, не зависимых друг от друга «пути», но суть два больших этапа одного и того же пути. «Созерцание» («theorίa») – это естественный «горизонт» «делания» («prâxis»), которое шаг за шагом ведет к той цели, для которой оно предназначено и от которой оно получает свое оправдание.

Им соответствуют и речения, повторяемые постоянно (святыми) отцами: «Чада! Веру укрепляет страх Божий, а его – воздержание. Воздержание делают непоколебимым терпение и надежда, от которых рождается бесстрастие; отпрыском же бесстрастия является любовь, а она есть дверь в естественное ведение, наследниками которого являются богословие и конечное блаженство»¹¹⁰⁾.

Все эти, скажем, «внешние стороны» молитвы, которым в дальнейшем будет придаваться большое значение, всецело относятся к «практическому способу молитвы», хотя в себе, в самой своей сущности, они уже содержат свою цель – «созерцательный способ» как естественный горизонт. Эти аспекты, как и практика в целом, требуют усилий, как была полна усилий жизнь Иакова, трудившегося ради возлюбленной своей Рахили. И все же речь не идет о каком-то «самоспасении»! Ибо по сути цель «делания», «чистота сердца», которая только и делает человека «зрящим Бога»¹¹¹⁾, есть всегда плод сотрудничества между «благодатью Божией и ревностью человеческой»¹¹²⁾ – именно в таком порядке!. Тот же «созерцательный способ молитвы» – это, как и «теория» в общем, чистая «харизма»¹¹³⁾, «дар» Отца»¹¹⁴⁾ тем, кого Он нашел достойными этого дара¹¹⁵⁾.

  ^ 4. «Псалмопение» – «Молитва» – «Медитация»

Нередко в наши дни встречаешь людей, даже и монашествующих, которые открыто говорят, что больше не «молятся», но только «медитируют». Богатая литература на тему «медитации», как и всякого рода вводные курсы и руководства к ней, говорят о том, что молитва в христианской среде явно находится в кризисе. Несколько лучше дело обстоит с псалмопением или «молитвой по псалмам», которая сегодня особенно в почете и не только во многих монашеских общинах, ибо она занимает существенную часть «молитвы часов» всей Церкви, мирян и духовенства.

Псалмопение, молитва и медитация с древних времен являются неизменной частью духовной жизни «человека Библии». Но что об этом думает Предание? Начнем с псалмопения и молитвы.

* * *

Если ты не получил еще /благодатного/ дара молитвы и псалмопения, будь настойчив и получишь!¹¹⁶⁾.

Ясно выраженное здесь различие между псалмопением и молитвой, которое было очевидным для ранних отцов, представляется странным современному человеку. Если псалмопение и молитва – это не одно и то же, тогда как же можно по праву говорить «молитва псалмов» или «молиться псалмами»? И разве Псалтирь – это не «молитвослов Церкви», воспринятый ею от синагоги? Отцы на это должны были бы ответить: и да, и нет, «петь псалмы – это еще не значит молиться», ибо то и другое принадлежит к различным (хотя и неразделимым!) вещам.

Псалмопение относится к многоразличной премудрости¹¹⁷⁾, молитва же есть введение в нематериальное и немногоразличное ведение¹¹⁸⁾.