Скука Харухи Судзумии

— На отборочных играх к Чемпионату Мира мы же в одной группе играем, разве нет! К тому же, что июль, что август — все едино! Лето оно и есть лето!

А, ну да, конечно.

— Да ладно! Танабату надо как следует отпраздновать! К этому празднику я решила отнестись со всей ответственностью!

Вообще-то мне кажется, что есть и другие вещи, к которым следует относиться со всей ответственностью. Да, и какая такая чрезвычайная надобность объявлять мне об этом? Мне-то какое дело до того, чем ты там собираешься заниматься.

— Вместе будет веселей! Начиная с этого года, мы будем устраивать на Танабату нечто грандиозное!

— Говори за себя.

Не смотря на эти слова, глядя на воодушевленное лицо Харухи, я понимал, что возражать ей будет глупостью.

Как только урок японского языка закончился и прозвенел звонок, возвещающий окончание учебного дня, Харухи тотчас же вылетела из класса.

— Жди меня в клубной комнате! Домой не уходить! — бросила она мне напоследок.

В комнату кружка я собирался зайти и без этих слов. Там находилась та, чей дивный образ я желал бы лицезреть хотя бы раз в день. Моя единственная.

На втором этаже в корпусе культуры и искусств находилась комната литературного кружка, где размещалась, а точнее, где паразитировала «Бригада SOS». Прочие участники кружка уже собрались там.

— О, привет, — со светлой улыбкой на лице поприветствовала меня Асахина Микуру. Она — оплот моего душевного равновесия. Если бы ее не было, «Бригада SOS» была бы такой же средней паршивости штукой, как пресный рис без грамма приправы.

С июля Асахина перешла на летний вариант костюма горничной, невесть откуда притащенный Харухи. «Ой… Большое спасибо», — с чрезвычайно серьезным видом поблагодарила ее тогда Асахина. Сегодня, как и всегда, официальная горничная «Бригады SOS» преданно налила мне рисовый чай. Отхлебывая его из чашки, я окинул взглядом комнату.

— Ну, как дела? — кивнул мне Коидзуми Ицуки, оторвавшись от шахматной доски на столе и задачника, который он держал в руке.

— Дела мои не в порядке с тех самых пор, как я перешел в старшую школу.

На прошлой неделе Коидзуми сказал, что играть в «Отелло» ему надоело и принес с собой шахматы. К сожалению, ни я, ни кто-либо еще играть не умели, так что ему приходилось играть самому с собой и с грустью ставить мат себе же. Экзамены были все ближе, но выглядел он спокойней некуда.

— Я нельзя сказать, чтобы спокоен. Это своего рода гимнастика ума в перерывах между учебой. С каждой решенной задачей улучшается циркуляция крови в головном мозге. Как насчет партии?

Нет уж, неохота мне добавлять себе поводов для размышлений еще и сверх установленного. Если держать в памяти такие глупости, из нее вылетят все английские слова, которые я как-никак держать там обязан.

— Жалко. Может, в следующий раз принести «Монополию», или сыграть в «Морской бой»? Так, чтобы все могли участвовать? Что лучше, как думаешь?

Все лучше. И все хуже. Здесь у нас не Общество настольных игр, а «Бригада SOS». Кстати говоря, для меня наша деятельность до сих пор загадка и что с этим делать мне тоже непонятно, а узнавать специально даже не хочется. Меньше знаешь — крепче спишь. Следовательно, что делать — меня не волнует. Вот такая безупречная логика.

Коидзуми пожал плечами, вернулся к шахматному задачнику, а потом поднял черного коня и передвинул его на новое место.

Сбоку от Коидзуми, с лицом, бедным на выражение даже по сравнению со второсортным роботом, сидела, не отрываясь от книги, Нагато Юки. Увлечение этой молчаливой нелюдимой пришелицы, наконец, перешло от переводных романов к оригинальным изданиям. Сейчас она читала нечто, даже название чего, написанное на обложке старинным шрифтом, вроде того, какой можно встретить в древних магических фолиантах, я бы не смог прочитать. Не иначе, какой-нибудь древнеэтрусский. Нагато, пожалуй, и клинопись спокойно разберет, уж не сомневаюсь.

Я выдвинул складной стул и сел. В ту же секунду Асахина поставила передо мной чашку. И так жарко, а тут еще горячий чай… — такие слова ни за что не могли прийти мне в голову, и я с благодарностью отхлебнул напиток из чашки. Хмм… горячей и быть не может.

В углу комнаты крутился притащенный откуда-то Харухи вентилятор, производя эффекта не больше, чем вода, выплеснутая на раскаленные камни. Если уж на то пошло, могла бы свистнуть и служебный кондиционер из учительской.

Я отвел взгляд от шелестящих на ветерке страниц учебника по английскому, откинулся на спинку стула и изо всех сил потянулся.