Скука прекрасной Бурруджун

Крытую галерею вокруг дома заливало ясное осеннее солнце. Утреннее, прозрачное и щемяще глубокое небо виднелось через резную листву акантового дерева, склонившегося над домом. Мощные узловатые ветви нависали над галереей, создавая кружевную тень и сплетаясь с тонкими изящными кронами цидий с их стрельчатыми листьями, уже окрашенными в золото.

Сестры Мин-Кулум, которым было велено передать кое-какие распоряжения прекрасной госпожи, задержались в галерее, болтая с двумя придворными из свиты правителя Шашатаны. Юноши недавно вернулись из военного похода, но тем не менее не утратили придворного лоска и утонченными выражениями сравнивали красоту девушек с природой края, где недавно побывали, а также рассказывали презабавные истории о чудных жителях тех мест.

Беседа была очень приятной, утренняя прохлада так бодряща, что собеседники не спешили расходиться, хотя разговор уже затягивался сверх приличий. Сестры, прикрывая лица веерами, тихонько смеялись или ахали в самых интересных местах, как вдруг Ане-мин-Кулум, которая стыдливо не поднимала глаза на лицо юноши, стоящего перед ней, а разглядывала узор родового знака, вышитый на его плече, ахнула.

– Так вот оно как! Я поняла, наконец…

Сестра нахмурилась, глядя на нее поверх веера. Ее тонкие брови, изящно подчерченные углем, слегка поднялись вверх, не одобряя такого неприлично громкого возгласа. Ане не обратила на это предупреждение никакого внимания:

– Так та загадка с палочками, помнишь? Там, где надо было сдвинуть всего одну, чтобы получить другую фигуру, – торжествующе произнесла она. – Я поняла! Вот, смотри…

Она быстрыми шажками спустилась с галереи на землю и рядом с выступившим из-под земли горбом корня акантового дерева, в пыли прочертила несколько линий носком изящно вышитой туфельки. Раране-мин-Кулум рассерженно зашипела на нее, призывая вернуться и не позориться, добавив, что к тому же решение вовсе не верное. Ане возразила, еще раз начертив фигуру в пыли, Раране раздраженно фыркнула и спустилась к сестре, чтобы показать, где она видит ошибку, и через несколько мгновений они уже воодушевленно спорили, считается ли подобный ход разгадкой. Их собеседники, столь неожиданно оставленные без внимания, потребовали объяснить, в чем суть задачи, и вскоре дорожка рядом с галереей покрылась причудливыми фигурами, а молодые люди увлеченно переговаривались, склонившись над ними.

Ко всеобщему сожалению, их отыскал слуга и передал распоряжение правителя Шашатаны, которое юноши отправились исполнять, полные досады. Они обменялись тысячей любезностей на прощание и пообещали прислать свое решение, буде оно появится.

На обратной дороге Раране-мин-Кулум всячески распекала младшую сестру за неподобающее поведение, та лишь сердито отвечала, что вреда никому не было, да и не видел никто. И словно бы назло, навстречу им попался господин Иш-Саронна, человек хоть и молодой, но крайне благочестивый. Он служил при казначействе, и всем своим видом являл образец для подражания: от безукоризненно сидящего скромного платья до идеально ровного узла волос, спрятанного под черную шапочку. Казалось, будто бы даже брызги туши, извечный враг чистой одежды служащего, избегали попадать на него.

Девушки учтиво поклонились, прикрывая лица веерами, и собирались было следовать дальше, но господин Иш-Саронна остановил их движением руки.

Лицо его не предвещало ничего хорошего.

– Дамам из свиты прекрасной госпожи Бурруджун, – начал он крайне недовольным голосом, – не пристало позорить себя подобным поведением. Я поражен безнравственностью и безоглядностью вашего поступка.

Он высокомерно оглядел их.

– Я сегодня же отошлю письмо старшей даме с описанием этого события, и если вы будете замечены в подобном же, снисхождения к вам не будет. Весьма огорчен.

Раране-мин-Кулум глубоко поклонилась.

– Мы благодарны за урок, господин Иш-Саронна, – стиснув зубы, произнесла она. – Такой кладезь благочестия и мудрости нечасто встретишь в наши дни…

Она бросила косой взгляд на сестру, и та последовала ее примеру, склонившись так же почтительно.

Господин Иш-Саронна едва кивнул, прощаясь, и стремительно удалился.

Проводив его взглядом, Раране-мин-Кулум упавшим голосом произнесла:

– Госпожа Мона-дар-Ушшада будет в ярости.

– Да, – отозвалась ее более легкомысленная сестра. – Опять будет бесконечно наставлять и рассказывать о чести дам из свиты прекрасной госпожи.

Впрочем, и эта встреча, и утренняя беседа, и даже книга с загадками вскоре были забыты. Дворец бурлил, придворные шептались по углам, забросив привычные занятия. По слухам, весьма достоверным, как утверждали те, кто их распространял, из казны были украдены несколько очень ценных и древних свитков, а также хранившиеся там украшения бабки правителя, незабвенной красавицы Аль-наан-Рада.

Дамы не переставая обсуждали и похищение, и драгоценности, которые воистину были прекрасны. Диадему и гребни нынешняя прекрасная госпожа надевала на свадебную церемонию.