Скука (СИ)

В общем, считали охранники, повезло им с гостьей. Повезло. Одно только согласие отправиться к соседям чего стоило! Особенно для тех, кто давно уже присмотрел себе будущих подруг жизни: решать-то родители девок будут, а они на многое сначала посмотрят. Всё же своих дочерей отдают, не чужих.

Старшие тоже считали, что повезло, но своего довольства старались не показывать. Жизнь к сдержанности приучила. И потом, помощь бога — дело, конечно, хорошее, да только отвыкли уже от таких подарков. Давно отвыкли. К тому же одно дело — свои боги, другое — чужой. Вот захочется ему завтра, и вернётся он в город… Или, наоборот, из города подойдут да начнут требовать выдать их бога… В общем, лучше без чужаков. Намного лучше. Спокойнее. И если гостья, которой пришлось пообещать приют и защиту, присмотрит себе кого у соседей…

Само собой, сразу она за него не выскочит, потому как не осень сейчас, не время свадьбы играть. Да и подготовиться надо. А пока суд да дело…

Небольшой караван, состоящий из двух запряжённых волами одноосных повозок с огромными — в рост человека — колёсами, пяти вьючных ослов, одного верхового и пары десятков охотников, неторопливо полз на север, к соседней деревне. Путь был хорошо знаком и давно выверен: вон за тем вон холмиком свернуть чуть к востоку, и через час хода можно будет встать на обед возле родника. Потом, опять строго на север, два дерева попадутся, у которых заночевать хорошо. А на следующий день вечером уже и частокол соседей увидишь. И тебя увидят. Соседи. Которые ждут. Давно ждут. Потому как новости очень быстро разносятся. Ждут, но ворота всё равно не откроют, пока не подъедешь и не назовёшься честь по чести — кто, откуда, зачем. Потому как обычай такой, ещё прадедами прадедов заведённый и не одну сотню лет продержавшийся. Но вот, наконец, все вопросы заданы и все ответы получены, и ворота начинают открываться. Тяжёлые створки медленно, неторопливо расходятся в стороны: заходите, гости дорогие. Добро пожаловать!..

* * *

— Можете повернуться, почтенный.

Едва заметно вздрогнув, Главный Шпион проглотил так и просившиеся на язык выражения и медленно развернулся вместе со стулом. Как и в первую встречу, мальчишка сидел прямо на полу, скрестив ноги. И, как и в первый раз, лицо его ничего не выражало. Во всяком случае, в том скудном свете, что давала стоявшая на столе лампа, разглядеть какие-либо отголоски чувств было невозможно.

— Итак?

Не говоря ни слова Лариват извлёк из рукава тот же свиток, что недавно показывал Великому, и аккуратно положил его на стол.

— Здесь все?

— Да.

— Хорошо. Благодарю вас, — мальчишка легко поднялся, сделал два широких шага, подхватил свиток и направился к выходу из комнаты.

— Подождите! — Главный Шпион вдруг сообразил, что если они сейчас вот так разойдутся, то могут никогда больше не встретиться. — Женщина всё равно будет в опасности!

Юнец, уже протянувший руку, чтобы отодвинуть заменяющую дверь занавесь, обернулся:

— Подробнее, пожалуйста.

— Подробнее… — Лариват изобразил задумчивость, мысленно стараясь выстроить разговор так, чтобы у мальчишки возникло желание продолжать встречи. Домашние варианты (их было заготовлено несколько) не годились, поскольку строились — теперь Главный Шпион видел это отчётливо — на неверной оценке собеседника. — Подробнее… Что вы знаете об обычаях наследования?..

Лариват говорил минут пять. За это время он не только описал положение, сложившееся вокруг несостоявшейся жертвы, но упомянул также родство с Великим и перспективы, которые оно открывает. Пусть пока что весьма призрачные, но всё же! Для молодого воина — а в том, что перед ним именно воин, а не охотник, Главный Шпион не сомневался — нет ничего заманчивее возможности покрыть себя славой. А у правителя — или даже просто сына правителя — таковых возможностей значительно больше, чем у, скажем, кочевника. Впрочем, этого Лариват говорить не стал — паренёк умный, сам догадается. Теперь главное — не торопить события…

* * *

Ну вот кто бы сомневался! Если смертные что-то этакое затеяли, копни поглубже — и упрёшься в деньги. Мир может меняться как угодно, но стоит смертным к нему хоть немного приспособиться, и…

Я тоже хорош, мог бы сразу догадаться. В смысле, копнуть поглубже. Спросить у женщины, кому это она так помешала. И каким образом в нищей, в общем-то, семье оказались такие дорогие вещи, как книги и пусть и ржавый, но стальной нож. Последний при нынешнем дефиците металла сам по себе — целое состояние. Спросил бы — давно уже придавил этого троюродного дядю-опекуна вместе с его сынком, которого вышеназванный опекун прямо-таки мечтал женить на своей подопечной. Однако ж не захотела подопечная. Не оценила заботы старшего родственника. Тварь неблагодарная. Да тут ещё и ублюдку её, неизвестно с кем нагулянному, скоро шестнадцать стукнет. Взрослым станет, такой-сякой, как раньше говорили — совершеннолетним. И придётся тогда расставаться с чужим богатством… Н-да. Был бы сентиментальным, всплакнул от сочувствия, а так…