Скуки не было. Вторая книга воспоминаний

— Моя педикюрша сказала, что скоро откроют частные парикмахерские.

— Бог с ними, с парикмахерскими. Я мечтаю о частных кондитерских. Помните эклеры с заварным кремом в Столешниковом?

— А кофе-гляссе? А шампань-коблер в коктейль-холле?

— Боже! Ну кому это всё мешало!

Проходят.

ТРЕТЬЯ ПАРА(пикейные жилеты):

— Дух Женевы… Разрядка… Продналог… Рыночные отношения… Гласность… Всё это — ерунда! Главное — Биргер!

— Совершенно с вами согласен. Я всегда говорил, что отношение властей к Биргеру — это барометр нашей политической жизни.

— Верно, верно. Биргер — это лакмусовая бумажка!

Проходят.

БЕЛЛА(она одна): О, этот ветер! Этот трепетный и нежный, яростный и хрупкий, волшебный и таинственный ветер перемен! Я чувствую его всеми нервными клетками, всей своей иззябшей, пересохшей гортанью! Кончилась наконец эта нестерпимая духота вокруг! Густой толчеей крови и нежностью памяти я ощущаю небесные просветы такой прохладной, такой свежей простоты! И так сладко остудить наконец на этом ветру мой воспаленный, горячий лоб!

Проходит.

ЧЕТВЕРТАЯ ПАРА(это Бен Сарнов и Игорь Кваша).

БЕН(возбужденно): — Ну?!. Что я тебе говорил?!

ИГОРЬ. Это ТЫ мне говорил?! Это Я тебе говорил!

БЕН. Ладно, старик! Не будем спорить. Важно, что мы с тобой наконец-то дожили до этого дня! Поздравляю!

ИГОРЬ. И я тебя, старик! От души!

Долго, со вкусом целуются.

БЕН. Я думаю, что мы о тобой сейчас даже еще не в состоянии оценить всю значительность этого события.

ИГОРЬ. Ну почему же не в состоянии? Я прекрасно понимаю, какое место занимает Биргер в нашем изобразительном искусстве.

БЕН. Ну вот!.. Я так и знал!.. Как ты мелко мыслишь, старик! Ну при чем тут изобразительное искусство?

ИГОРЬ. То есть как?.. Впрочем… Да, пожалуй, ты прав. Выставка Биргера, безусловно, окажет мощное воздействие и на театр, и на музыку, и…

БЕН(презрительно). Театр… музыка… Мелко, мелко, старичок… Ты понимаешь, что сейчас произойдет?!

ИГОРЬ. А чего тут понимать?

БЕН. Нет, ты понимаешь, ЧТО… СЕЙЧАС… ПРО-И-ЗОЙ-ДЁТ?!

ИГОРЬ. Да что я, глупее тебя, что ли? Конечно, понимаю!

БЕН. Ни ху… прости, старик… Ни хрена ты не понимаешь!.. Ты только представь!.. Ты включи свое воображение, старик. Свою художественную фантазию…

ИГОРЬ. Ну, включил…

БЕН. Сейчас откроется эта дверь… Министр культуры перережет ленточку и… И что мы увидим?

ИГОРЬ. Картины Биргера.

БЕН. Верно. Ты изумительно догадлив, старик. А на картинах-то — кто?..

ИГОРЬ. Как это — кто? Мы с тобой! Ты, я, Алла, Олег Чухонцев, Игорь Виноградов…

БЕН. Ну?

ИГОРЬ. Что — ну?

БЕН. Нет, ты неисправим… Ты, оказывается, не только скептик, но еще и тупица!.. Ну подумай, пошевели извилинами… В Манеже висит портрет Игоря Виноградова…

ИГОРЬ. Да… Ты прав, старик… Игорю, конечно, это будет приятно…

БЕН. Ах, ну при чем тут это! Приятно, неприятно… Разве об этом речь?

ИГОРЬ. А о чем же?

БЕН. Неужели ты думаешь, что после того, как портрет Игоря Виноградова будет висеть в Манеже, после того как этот портрет увидит… (шепчет Игорю на ухо)… и даже сам… (шепчет на ухо)… Неужели ты думаешь, что после этого всё останется по-прежнему?

ИГОРЬ. Кажется, я начинаю тебя понимать, старик!.. Да, ты, безусловно, прав. После этой выставки у Игоря, безусловно, появится шанс стать… ну, скажем, редактором «Нового мира»…

БЕН. Ха-ха!.. Редактором «Нового мира»!.. Не смеши меня, старик! Министром культуры! Не меньше! А может быть, даже и… (шепчет ему что-то на ухо). Ты представляешь, старик, какая тогда у нас о тобой начнется жизнь?..

ИГОРЬ. Старик! Я всегда верил в твое политическое чутье. Но сегодня… Ты превзошел самого себя. Дай я тебя обниму, старик!

Целуются.

БЕН. Слава богу, наконец-то до тебя дошло!.. А теперь шевели дальше своими извилинами. Здесь, в Манеже, будет висеть портрет не одного только Игоря Виноградова.

ИГОРЬ. Ну, конечно! Наверняка там будут представлены все биргеровские модели. И Эдик Денисов. И Валя Непомнящий. И Фазиль…

БЕН. Значит?

ИГОРЬ. Значит, и они тоже станут?.. Какое счастье!!!

Кидаются друг другу в объятия, застывают в долгом поцелуе.

Звучит голос БУЛАТА:

Робость давнюю свою
Я теперь осилю.
Как пойдут мои дела,
Можно не гадать.
Зайду к Бену в кабинет,
Загляну к Фазилю
И на сердце у меня
Будет благодать.

Зайду к Белле в кабинет,

Скажу: — Здравствуй, Белла!
Скажу: — Дело у меня,
Помоги решить.
Она скажет: — Ерунда!
Разве это дело?
И, конечно, сразу мне
Станет легче жить…