Читаем Скуки не было. Вторая книга воспоминаний полностью

Всё это — чистая правда.

В отличие от Николая Семеновича Тихонова, старый Асеев сохранил не только мускулатуру молодого асеевского стиха, но не растерял, не утратил и свой молодой лирический, певческий дар.

Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать только одно его стихотворение, написанное в 57-м, когда старику уже стукнуло — ни мало ни много — 68 лет:

Почему ж ты, Испания, в небо смотрела,Когда Гарсия Лорку увели для расстрела?Андалузия знала и Валенсия знала, —Что ж земля под ногами убийц не стонала?!Что ж вы руки скрестили и губы вы сжали,Когда песню родную на смерть провожали?!Увели не к стене его, не на площадь, —Увели, обманув, к апельсиновой роще.Шел он гордо, срывая в пути апельсиныИ бросая с размаху в пруды и трясины;Те плоды под луною в воде золотелиИ на дно не спускались, и тонуть не хотели.Будто с неба срывал и кидал он планеты, —Так всегда перед смертью поступают поэты.Но пруды высыхали, и плоды увядали,И следы от походки его пропадали.А жандармы сидели, лимонад попиваяи слова его песен про себя напевая.

На титуле одной из книг, подаренных мне Николаем Николаевичем, была им сделана такая надпись: «В этой книжечке есть стихи».

Понимал, значит, что есть в ней и «нестихи». Хотя с рифмами и аллитерациями и в тех — «нестихах» — тоже все было в порядке.

Целиком приведенная мною здесь его «Песнь о Гарсия Лорке» — это, конечно, стихи. Кажется (это надо проверить), он даже включил ее в тоненькую книжечку своего избранного, которую озаглавил: «Самые мои стихи».

Но даже это — одно из самых заветных — его стихотворение вызвало (не сейчас, а тогда же, когда было написано и опубликовано) гневный отклик современника.

Стихотворный отклик этот назывался «Подражание Асееву», а сочинил его тот самый мой приятель Миша (Михаил Львович) Левин, блистательную эпиграмму которого на Сельвинского («Всё позади — и слава, и опала…») я уже цитировал.

Публиковать это свое стихотворение Миша не стал (хотя в новые, перестроечные и постперестроечные времена, до которых дожил, наверно, мог бы). Но мне — по дружбе — он разрешил его переписать. И я переписал, надеясь, что когда-нибудь оно для чего-нибудь мне, может быть, пригодится.

И вот — пригодилось:

Отчего ж ты, Россия, в небо смотрелаКогда Павла Васильева увели для расстрела?Почему не завыла, поминаючи милого,Когда пуля пробила затылок Корнилова?Не под ясной луной в апельсиновой роще —Их убили куда прозаичней и проще:В коридоре глухом перед самым рассветом…Так в России тогда умирали поэты.А убийцы потом спецконьяк попивалиИ из Песни о Встречном слова напевали.Исаковские знали и Асеевы знали…Почему же от боли их стихи не стонали?Что ж поэты молчали? А они не молчали!Они в песнях и одах Палача величалиИ за то величанье ордена получали.Твои барды, Россия, до сих пор дальнозоркиИ молчат о своих, вспоминая о Лорке.Только Лорка не ваш. Он остался поэтам.Лорка с теми, убитыми перед рассветом.

Для тех, кто по возрасту не может этого помнить, поясняю: «Песню о Встречном» («Нас утро встречает прохладой…») на слова Бориса Корнилова (музыка Шостаковича), уже после того как поэт был расстрелян, пела вся страна.

Слова «ордена получали» тоже нуждаются в небольшом комментарии.

31 января 1939 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ о награждении ста семидесяти двух советских писателей орденами. В их числе был и Асеев. (Был он и в числе первых лауреатов Сталинской премии.)

На эту государственную (правительственную) ласку Асеев откликнулся стихами:

Перейти на страницу:

Все книги серии Скуки не было

Скуки не было. Вторая книга воспоминаний
Скуки не было. Вторая книга воспоминаний

В этой книге Бенедикт Сарнов, продолжая свою «исповедь сына века», рассказывает о людях, встречи и близость с которыми сыграли важную роль в его жизни, во многом определили его судьбу. Среди них — писатели старшего поколения: Илья Эренбург, Виктор Шкловский, Корней Чуковский, Самуил Маршак, а также — сверстники и старшие товарищи автора: Наум Коржавин, Борис Биргер, Булат Окуджава, Борис Балтер, Александр Галич, Аркадий Белинков.Особую роль сыграло в жизни автора знакомство с А. Солженицыным, опыт общения с которым был, скорее, отрицательным, но не менее важным для формирования его личности.Появляются на страницах этой книги и другие яркие фигуры, представляющие художественную жизнь России XX века: Л. Ю. Брик, В. Н. Плучек, Алла Демидова, Игорь Кваша…Первая книга воспоминаний Б. Сарнова заканчивалась 1953 годом, смертью Сталина. Во второй книге автор доводит свое повествование до наших дней.

Бенедикт Михайлович Сарнов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное