Скульптор и Скульптура

Министр вдруг до мурашек на коже понял, что в стране, где внутренняя безопасность свелась к уничтожению проживающего в ней народа, он занял две «расстрельные» должности.

Если он будет поступать по совести, его «забьют», как «козла отпущения», за плохое руководство партией. Если он начнёт, следуя целям партии, истреблять свой народ, то его казнят, как «врага народа», как министра, неправильно понимающего задачи партии.

От открывшейся ему печальной реальности министр впал в глубочайшую тоску и перестал работать совсем. Собственно «друзьям» это и было нужно. Они лишний раз доказали, что русские не держат удар. Следовательно, их можно ставить что–либо возглавлять, но управлять дано другим. А министру и лидеру партии подарили санаторий для поправки здоровья. Он подарок принял, став совсем своим для чужих, и обрёл покой рядом с владыкой РПЦ и работу на Охотном ряду.

Глава сорок четвёртая Диктатура на острове

Скульптор не приказывал, он указывал путь, причём всем, но вот беда, ориентиры видели только достойные.

Первое, что сделал Диктаткрат, так это самое простое: провёл перепись всего того, что оставил ему на острове Демонкрат. Не густо. Хозяйство было подорвано основательно.

Пират и Ваня сидели, потупив очи, и уже не пили, а только пригубляли ром из пластмассовых стаканчиков. На месте прежде зелёной макушки острова зияла «чёрная дыра», в которой булькали «слёзы Демонкрата». Кругом валялось много разного мусора, оставленного воюющими ватагами в переходный период, то есть в тот период, когда Демонкрат рыдал, а Скульптор оставил их без своего догляда.

Тела убитых лежали повсюду. Их число равнялось числу оставшихся в живых. Это, пожалуй, было единственным равенством между ними. В остальном же, они сильно отличались. Например, одежда на убитых лучше сохранилась, особенно на тех, кто геройски пал в самом начале баталии. Впрочем, и тела убитых, и тела живых не разлагались и не смердели по причине наступления зимы.

Диктаткрат велел Пирату переписать всех: ФИО, национальность особо, род занятий и прочее. Оказалось, что некоторые национальности выбыли. Диктаткрат не был садистом, он оживил убитых. Пират облегчённо вздохнул. Он видел, что вытворяли эти ватаги друг с другом во время переходного периода, и не хотел такого пополнения для своих пиратов.

Пираты Пирата были всё–таки джентльменами, а эти более напоминали проходимцев. Они и прошли из демократии сразу в диктатуру. Хотя Пирату запала в голову мысль о том, что тут что–то не так. Уж больно легко.

Эти проходимцы намотали такую карму, что по мысли Пирата должны были, как и он сам, пытаться утонуть вечно. Пират почувствовал радость своего скорого прощения и вознесения.

Когда Диктаткрат убедился, что численное и национальное равновесие на острове восстановлено, он всех построил в одну шеренгу, приказал сосчитаться и написать на груди свой номер и впредь произносить только его, раз имена собственные ранее не довели их до добра, и произнёс речь: «Братья, будем копать. Отныне все министерства, ведомства, комитеты упразднены. Все на выполнение Опыта. Всем копать, рыть канал. На острове один начальник — Я, и два помощника в разных углах острова: Иван и Пират».

Тут занервничал попугай. Глупая птица мыслить не умела, но чувствовала исторические моменты. Попугай высунул голову из кармана морского плаща Пирата и проворковал, глядя на Диктаткрата: «Давай поцелуемся».

Сердце Диктаткрата дрогнуло, и он позволил попугаю быть связным. Попка, не получив сразу по башке, осмелел и забрался на треуголку Пирата, где и начал гнездиться. Правительственная ватага перешла в управление Ивана. Ватага археологов и могилокопателей под управление Пирата. Ватаги рассредоточились по острову и стали лениво ковырять землю.

Диктаткрат не хотел нарушать добрых традиций страны опыты и решил не отказываться от «посиделок на троих», да и за здоровье Демонкрата надо было тоже выпить, а то получалось как–то не по–людски. Демонкрат старался, но разве за этими ватагами уследишь.

Вместо пластмассового грибка на вершине острова теперь стоял роскошный замок, на котором развевался флаг с устрашающей надписью: «Не влезай, убьёт». Посреди замка стояли крепкие столы с самыми замысловатыми яствами.

Под каждым столовым прибором была салфетка с такой же надписью, что и на флаге. Иван, чтобы угодить Диктаткрату, стряхнул с одной из салфеток рыжий волосок.

Надо заметить, порядок на острове Диктаткрат навёл образцовый и в кратчайшие сроки. Чтобы представителям страны опыта не лезли в голову глупые мысли, и не точил яд памяти о прежней власти, он им «нарезал» по хорошему участку земли, который они должны были копать. Это производственное задание конца не имело, так как демократию сменила диктатура. Следовательно, она вечна и первична. На всякий случай Диктаткрат изъял из рациона ватаг яблоки и плоды смоковницы, мало ли чего, а вместе с ними и остальные продукты, оставив хлеб и воду.