Скульптор и скульптуры

Надеждин, что-то слышал о Воинах. Он даже знал, что путь Воина лежит посередине чувств, эмоций, событий, дотошности и разгильдяйства, и носит название Безупречности. Стань сам безупречен и жизнь наладится. И он стремился. Он пытался понять это слово, сравнивая его с другими, такими как «истинный ариец», «голубая кровь», «белая кость» и даже «менеджер года». И не понимал.

В России, в стране его постоянного проживания, где у него была даже недвижимость в виде ветхой садовой избушки и приватизированной квартиры, слово «Безупречность» с успехом заменяло слово «холуй». Холуй на Руси – это был конкретный пограничный столб. Пока весь христианский мир, молитвами Ватикана изучал путь Иисуса Христа и выискивал «гранитную стену», под названием фарисеи, о которую «разбился» Иисус Христос, в православной России всё сохраняли в целости с тех давних времён. На пьедестале стояли фарисеи, самые «православные» из которых постоянно увеличивали товарооборот в божьих храмах, а менее православные всё время, как и Иисус Христос разбивались об их писания. За фарисеев стеной стояли холуи, ждущие команды кого бы ещё распять.

Надеждин видел, как Россия деградирует, но верил в то, что святые души в ней действительно есть. Ведь и Иисус Христос искал самых последних отщепенцев на Земле, чтобы вдохнуть в них новую жизнь. И нашёл…

Надеждин смотрел телевизор. Он даже перестал путаться. Если телеведущий говорил о том, что на Святой Земле «забили стрелку», это значит, что он говорил о России, а если телеведущий говорил, что кто-то поехал на Святую Землю, чтобы укрыть «бобло», это значит, что он говорил об Израиле. Эти святые земли скрепляли собой холуи и фарисеи. Конечно, Надеждину было грустно. Ну а кому, в его-то, годы, легко.

Но, Надеждин, всё равно был везунчик. Его берегли Боги. Они его хоть и держали впроголодь, и ничего роскошней велосипеда у Надеждина из транспортных средств никогда не было, но боги уберегли его от многих «престижных» профессий.

Престижная профессия – это тема особая, но мельком она выглядит так. Ты карабкаешься вверх, берёшь вершину за вершиной и вдруг, оказывается, что ты шёл не той дорогой, не тем путём. Хорошо, если ещё при жизни понял, а если только на страшном суде…

Надеждин, иногда «попадал» на престижные должности. Но ему сразу становилось плохо, он начинал болеть, плохо спать, становился рассеянным и забывал кланяться. А на престижной должности скрытому смыслу «холуй» предшествуют другие священные слова «почитание», «поклонение», «место в строю» и даже «иерархия».

В обычной жизни Надеждин был не против почитания председателя садового кооператива, преклонения перед домкомом и «иерархией» многоэтажного дома начинающейся с верхних этажей. От этой «иерархии» по утрам, с большим шумом, всё «гавно» лилось по трубам с верхних этажей на нижние, обещая залить все национальные проекты. Но это в обычной жизни, именно там, где и высаживали, бережно растили и постоянно подкармливали микроб холуйства. Эту странную особенность российской среды, её особого, вонючего, навозного, бульона способного вскармливать любых тварей, давно заметили англосаксы. Эти шустрые ребятишки постоянно тусовали всю российскую элиту строго по её же понятиям: «Я начальник, ты дурак. Ты начальник, я дурак». Англосаксы ничего не насаждали, они просто наблюдали за настроением холуёв и время от времени меняли их, даже, на самом верху. В принципе все народы населяющие Россию, были довольны. Кроме тех, кто поднялся выше садового кооператива и домового комитета, но на эти редкие души, ранее обрушивало свой гнев ГПУ, а в последние времена, как и в стародавние – попы, сразу обвиняя «гребанного» индивидуалиста в гордыне. Попы, конечно, лучше ГПУ. Попы за частную собственность, поэтому можно откупиться, покаяться, а ГПУ было за всеобщее счастье без частной собственности.

Но поднявшихся было мало. Им было жутко. Им было плохо. Они задыхались. Но, в принципе, все народам в России было не скучно. А это очень важный факт. Ещё до изобретения телевизора, Русь, то татаро-монгольским игом травили, то московским самодержавием терроризировали, то крестили, потом сменой династий и столиц. Затем, большевики всё более-менее «устаканали», так нет же, спокойно нам не жилось, всё начали сначала.

Конечно, для любого другого народа, такая жизнь сущая трагедия, если догадался, а если нет, то жить можно. Главное жить по частушке:

Эх яблочко, да на тарелочке,
Подходи буржуй глазик выколю.
Глазик выколю, другой останется,
Чтобы видел гавно, кому кланяться.

Отклонение от неё равносильно смерти или жизни на чужбине. Поэтому в смене холуёв был глубокий смысл.

Но, Надеждин стремился в Воины. Он хоть и знал, что половина его сограждан не желающих кланяться живёт на чужбине, но ему была дороже другая половина, та, которая кланялась, которая осталась. Именно ей он хотел счастья. Именно она давала вдохновение. Именно эта половина делала из немногих чистых Душ на Руси – Воинов…