Скульптор твоего тела

Она, наверное, не была красавицей даже до того, как с ней это случилось. Но, знаете, бывают такие девушки, которые, вроде бы, совершенно обычные. А с другой стороны, есть в них что-то такое, что невозможно объяснить словами, но что тянет нас, мужиков, к ним, словно пчел на мед. Англичане называют это «sex appeal», ну или, если по-русски — сексапильность. Бывают красавицы, но такие, которыми хочется лишь любоваться — как произведением искусства, просто потому, что они так же холодны, как статуи греческих богинь. Они красивы — да, очень, но дотянешься и кончиками пальцев тут же ощутишь холод мрамора. И ты интуитивно понимаешь это. А бывает, посмотришь и… вроде, ничего особенного, таких девушек, как она, сотни вокруг. Но есть какая-то черточка, что-то такое в глазах или, …да не знаю я! В общем, таких все хотят, их желают, за ними бегают, умоляют, перед ними даже унижаются. И люди со стороны смотрят и недоумевают: что он в ней нашел? В общем, если вы не поняли, о чем я, то иначе все равно объяснить не умею. И вот за этой тоже все бегали бы, я не сомневаюсь в этом. Если бы не безобразный шрам, раздирающий ее лицо от виска до подбородка так, что щека потеряла форму и оттягивала веко и губы с одного края вниз, что, в общем, создавало довольно отталкивающий эффект. Все это пронеслось в мозгу молнией, а губы в это время озвучивали заранее заготовленные слова:

— Sorry to bother you...But your dance... or what was it? Well, I'm just amazed!

— Thank you, — ответила она так, словно ничего другого и не ожидала услышать. — Judging byyour tan, it's your firstday here? And where are you from? I don`t get your accent. It`s odd.

— I`m from Russia. Oh, sorry, my name`s Oleg.

— Alice. I`m from Canada.

Ну, вот и познакомились. Элис из Канады. Ну, или Алиса, если по-нашему. Что я ей и сказал зачем-то.

— А-ли-са, — посмаковала она слово, покатала во рту и вынесла вердикт. — Звучит неплохо.

Потом еще раз насмешливо поглядела на меня и с наигранной жалостью спросила:

— Что, испугался, да? Ожидал увидеть красотку, подвалить к ней, пригасить на свидание, да? А тут такой облом! Что ж, не ты первый, не ты последний. Я привыкла.

И она засмеялась. Смех был заразительный, но в нем так и сквозила печаль, с которой давно уже смирились. Я видел, что косметологи поработали здесь, но убрать такой шрам не мог бы никто. Кроме меня, понятно. Вот только, я тоже не могу себе этого позволить.

Я покачал головой:

— Если честно, то, конечно, неожиданно, что тут скрывать? Но и не страшно, поскольку я пластический хирург, а до этого работал просто хирургом и, поверь, каких только шрамов я не видел. Я привык к ним, это ведь моя повседневная работа.

— Серьезно? — удивилась Алиса. — Ты пластический хирург? А сколько тебе лет? Ой, извини, пожалуйста, это неприлично спрашивать.

Смущение ее, конечно, было деланным. Она спросила именно то, что хотела спросить. Другими словами, она продолжала меня провоцировать. Типа, ты такой молодой еще, что ты там мог успеть увидеть? Я же понимал, что это у нее защитная реакция такая выработалась

— Скоро двадцать шесть будет, — спокойно ответил я. — И ты права, я еще молодой врач, однако возраст не защищает врачей от их работы.

И, чтобы сменить тему, тут же спросил:

— Так что это было, Элис? Там, на берегу? Что ты делала? Это какой-то танец?

Она с удивлением посмотрела на меня, но все же ответила:

— Да, танец. Я сама его придумала.

— Серьезно? — удивился я. — Слушай, а тебе говорили, что у тебя несомненный талант? Я просто глаз оторвать не мог, даже дышать через раз забывал, любуясь тобой.

— Мной? — кокетливо переспросила она.

— Тобой, — подтвердил я. — Ты была прекрасна в этом танце.

— Ну, зато теперь ты увидел меня лицом к лицу и сказка закончилась. Но за комплимент танцу спасибо. Я старалась.

— Когда я увидел твое лицо, — не стал я уходить от темы, — то понял, что ты хотела сказать этим танцем.

Я знал, что с людьми больными или искалеченными не надо стараться избегать разговора об их болезни или увечии в любом случае. Особенно, если ты врач. Они должны видеть, что твое отношение к ним из-за этого не меняется.

— Интересно, — Элис посмотрела мне прямо в глаза. — И что же ты, Олег, понял?

— Ты рассказывала в этом танце о своей судьбе, о том, что ты чувствуешь и в каком отчаянии находишься.

Элис резко отвернулась от меня, почти крикнув куда-то в океан:

— Ничего подобного там нет, ты ошибся.

И я понял, что был прав.

[1] Рим. 1: 20.

Глава 14

В общем, выяснилось, что мы живем в одном отеле, только я сегодня приехал, а она завтра вечером уже выезжает. Она и приехала лишь на неделю, отдохнуть от бесконечной работы. Ей приходится очень много трудиться, так она сказала, поэтому неделя на океанском побережье — это максимум, что она может себе позволить.