Скульптор твоего тела

— Ах, Олежек, я так рада тебя видеть! Если бы ты знал, как я переживала, когда ты вдруг пропал! Я всех на уши поставила, всё наше ментовское начальство. Уже хотела к бандосам обратиться, думала, может, они тебя умыкнули, но тут, слава Богу, знакомый из Конторы намекнул. Ну, я и Контору на уши поставила, они тоже из наших рук кормятся, хоть все и важные, как…

— Подождите, Светлана Ивановна, — перебил я ее. — Вы мне все потом подробно расскажете, хорошо? Сейчас лучше о другом: это кто с вами и зачем? Никак, по мою душу?

— Это дочь генерала Чубатова, единственная и обожаемая. Папа с ней. Она год назад в аварию попала, в сисю пьяная куролесила, машина загорелась, ее еле вытащили. Как результат: более пятидесяти процентов ожога тела, одной ногой в могиле уже была. Папа на самолете в Германию, в лучшую клинику. В общем, жизнь спасли, даже есть и пить может самостоятельно, но выглядит девочка ужасно: лицо, грудь, живот, руки, в общем, сам увидишь.

— А зачем мне на нее смотреть? — сделал я удивленное лицо.

— Ты чё, Олег? — Котельникова округлила глаза. — Я с генерала двадцать пять лимонов запросила, половина твоя!

— Не, меня не устраивает.

— Что? Как? — Светлана даже поперхнулась, а потом прошептала: — А сколько ты хочешь? Может, посмотришь сначала?

— Мне, Светлана Ивановна, свобода нужна. Не желаю на этой базе сидеть и изображать из себя военного.

Котельникова задумалась, посмотрела на меня и, наконец, сказала:

— Хорошо, решай этот вопрос с генералом сам. А о деньгах я с ним потом поговорю.

И мы пошли к медчасти.

***

Чубатова-младшая выглядела ужасно, как говорится: краше в гроб кладут. Я осмотрел ее, велел одеваться, а сам вышел к отцу. С ним разговор сначала не складывался. Все пытался командовать мною, потом грозился то на фронт закатать, то в тюрьму посадить. Когда он успокоился, я, как смог, объяснил ему ситуацию. Он куда-то звонил и, наконец, выяснил, что я и правда, никакой не военный: нигде не числюсь, призван не был, контракт не заключал. Следовательно, генералу я не подчиняюсь, хотя, угрозы свои он, наверное, выполнить все же может при желании. Вот только, как же доченька тогда?

В ходе дальнейшего общения выяснилось, что он по линии спецназа служит и ко всяким комбинациям яйцеголовых из Конторы отношения не имеет. Попросил дать ему время, чтобы разобраться. Я благосклонно время ему дал, и он удалился в сторону штаба. Пробыл он там долго, я успел сходить пообедать со Светланой и обсудить с ней несколько важных вопросов. На самом деле важных вопросов для ее бизнеса, ну и для меня тоже — деньги имеют свойство заканчиваться. Вопрос упирался в конторщиков, но и не только в них, конечно. Правильнее сказать, главный вопрос в том, как обеспечить мою личную безопасность и при этом делать дело?

И вот я вновь на своем рабочем месте, в ставшей уже привычной операционной во владениях Котельниковой. На столе — усыпленная Александра Чубатова и я, глядя на нее, думаю о том, хватит ли мне своей и ее энергии для того, чтобы за один раз вылепить заново всё, изуродованное огнем. И прихожу к выводу, что — нет, не хватит. Или я умру от истощения, или она. Или оба. И будут здесь в результате два красивых трупа. Ха-ха. М-да. Придется делать постепенно, по частям, давая себе и ей время на восстановление. И начну я, конечно, с головы.

Голова со снятым париком выглядела как сплошное пересечение шрамов. Волосы там больше не росли, все корни уничтожены — не из чего расти. Но самое главное — глаза не выгорели, остальное исправим. И я приступил к работе, решив не торопиться. Лицо — это самое трудное, огромное количество мышц, уничтоженных и покалеченных, ведь для того, чтобы просто улыбнуться, организм задействует от пяти до пятидесяти трех мышц одновременно, в зависимости от широты улыбки. А когда ты хмуришь брови, работают сорок три мышцы. И сейчас все эти мышцы, все нервные узлы и связи разрушены, сейчас у Саши Чубатовой на месте лица маска, неподвижная и страшная. И это еще после кучи пластических операций в Германии, что было до этого не хочу даже думать.

Я еще раз внимательно взглянул на большие, специально увеличенные и очень четкие фотографии девушки в профиль и фас, сделанные до аварии и сейчас размещенные перед моими глазами на специально сооруженной подставке, а потом осторожно прикоснулся пальцами к ее лбу и почувствовал знакомое холодное покалывание. Приступим. А дальше я отрешился от окружающего мира, полностью сосредоточившись на лепке, подкачка энергии от пациентки шла у меня теперь в автоматическом, так сказать, режиме. Мне не нужно было каждый раз сосредоточивать на этом свое внимание.