Скверна

Лаурус был у Мануса следующим утром. Миновал строгих дозорных, выбрался на усыпанный желтой листвой взгорок и охнул. Деревенька в несколько домов возле неказистой бэдгалдингирской крепостенки обратилась в город. Правда, вместо домов в нем были шатры, но и они образовывали улицы, переулки, тупики, площади, и если бы не многочисленные стяги, выставленные на шестах, в этом городе можно было бы и заблудиться. Во всяком случае, если бы Лаурус уже не проезжал Манус, трактир, в котором, как известили его дозорные, остановился Кастор Арундо, он искал бы долго.

– Иди, – сказал ему Йор, забирая поводья лошади у вытянувшегося близ тяжелой двери трактира дозора. – Здесь тебя подожду. Надеюсь, твой дядя не собирается отрывать тебе голову за наши подвиги?

Дядя отрывать голову Лаурусу не собирался, поскольку был занят отрыванием головы своей дочери Лавы. Но прежде чем увидеть это, Лаурус едва не упал от удара дверью. Из трактира вылетел разъяренный сын короля Пуруса – Болус. Лицо его было вымазано в крови, глаза сверкали слезами, а в воплях можно было разобрать негодующее:

– Софус! Старикашка Софус! Ты посмотри! Эта тварь мне нос сломала! Повесить! Софус!

Вслед за Болусом из трактира выскочили двое стражников, судя по сверкающим доспехам и изукрашенным физиономиям, у одного так же был разбит нос, а у другого наливался синяк под глазом. Стражники принца, прихрамывая и охая, помчались вслед за ним в крепость. Осталось только выяснить, отчего принц так обходится со своей охраной.

Все разъяснилось через минуту. В комнате, где мрачный, словно грозовая туча, сидел Кастор Арундо, Лауруса пустили сразу. Кроме воеводы ардуусского войска там же находилась и Лава, двоюродная сестра Лауруса. Он, конечно, вряд ли перебросился с семнадцатилетней упрямой девчонкой больше чем парой слов за всю жизнь, но всегда помнил слова матери, что если и есть что-то приличное, вышедшее по мужской линии из-под корня Арундо, то это Фламма и Лава. Ну, и в какой-то степени Фосса, если не сдуреет от собственной исключительности и красоты.

– Нет, ты послушай, – показал на дочь Кастор. – Послушай, что говорит эта головная боль.

– Я предупредила его три раза, – кивнула Лаурусу Лава. – Раздельно и четко, с поклоном, как ты меня учил. Сказала, не трогайте, пожалуйста, Ваше Высочество, свою сестру. Меня, демон его раздери! Не щипайте, не хватайте за грудь и за задницу и не пытайтесь прижаться ко мне своим вонючим ртом!

– Так и сказала? – скорбно опустил голову Кастор. – Вонючим ртом?

– Ты учил меня не врать, – гордо выпрямилась Лава.

– Дальше, – вздохнул Кастор.

– Все три раза при свидетелях, – добавила Лава. – Без свидетелей я ему то же самое говорила, но иначе. Старалась, как ты и советовал, убегать. Или держаться людных мест. Но в третий раз я даже назвала его Ваше Величество!

– Вставила между «Ваше» и «Величество» – слово «мерзочайшее»? – спросил Кастор. – Это я так, чтобы не врать Пурусу, когда он потребует объяснений. Врать же нехорошо?

– Не помню, – поморщилась Лава. – Я много слов знаю, могла что-то случайно и употребить. Но ударила я его сегодня впервые!

– А на той неделе? – скривился Кастор.

– На той неделе я его оттолкнула, – прошипела Лава. – Но сначала он меня ущипнул! У меня на заднице до сих пор синяк! Показать?

– Уволь! – попросил Кастор.

– Нет, – испуганно замотал головой Лаурус в ответ на гневный взгляд сестры.

– И я не виновата, что он стоял перед лестницей! И это вранье, что он покатился по ней, потому что она вела не вниз, а вверх! Как это он покатился вверх? – с деланым удивлением посмотрела на собственные кулаки Лава. – Я ведь не этот ваш драгоценный свей? Ну, сломал три ступени, ну так трактир-то старый уже!

– А сегодня? – вовсе опустил голову на руки Кастор. – Сегодня что тебя прорвало?

– Прорвало? – выпучила глаза Лава. – Они зажали меня на втором этаже! Там где умывальня! И не просто зажали, а накинули мешок и затащили на чердак! Нет, ты представь, папочка, что на тебя накинули мешок, занесли на чердак, а когда мешок сняли, ты видишь, что тебя держат за руки два придурка в серебряных доспехах, а напротив стоит вонючий Болус и усмехается!

– С трудом, – закатил глаза Кастор.

– А потом подходит к тебе и сначала рвет пуговицы на котто, трогает твою грудь, а второй рукой распускает шнуровку на твоих портах!

– Просто ужас, – согласился Кастор. – И ты?

– А что я? – расправила плечи Лава. – Я ничего. Сломала коленом ему переносицу, потом, пока он выл и хрюкал, приложила сапогами между ног обоих его придурков. Тут как раз Болус выпрямился и получил по синяку под оба глаза. Ну и полетел по лестнице вниз. Своими ногами.

– А ты в это время подбила глаза охранникам? – спросил Кастор и посмотрел на Лауруса, который кивнул, с трудом сдерживая улыбку.

– Одному, – надула губы Лава. – Второму тоже сломала нос.