Скверная кровь

– Расскажи мне о той маленькой пушке, с помощью которой можно увидеть небо, – вдруг потребовала Линия.

– Это не пушка. Это звездоскоп, инструмент для изучения неба, – нехотя ответил я.

– А почему Фируз прячет его?

– Потому, что звездоскоп запрещён Храмом и можно вляпаться в большие неприятности, если узнают ловцы.

Больше о звездоскопе госпожа Линия не спрашивала, а меня взволновали опасения: правильно ли я поступил, рассказав ей о телескопе? Господин Фируз вполне мог бы сделать это сам, но ведь не захотел.

Некоторое время поколебавшись, я отбросил все страхи и сомнения. В конце концов, Линия ведь господину Фирузу не чужой человек, а жена.

Усадьба Риглода и его хозяйский дом оказались ещё больше, чем у господина Фируза. На мой неискушённый взгляд, этот дом был настоящим дворцом. Оказалось, его хозяин имел все шансы стать новым королём Калиона, и Линия заверила меня, что часто общалась с ним в Ролоне.

В тот день самого господина Риглода в усадьбе не было.

– Там будут семьи с двух других соседних поместий, – объяснила мне Линия. – Гостей созывает управляющий господина Дуло Риглода, но, поверь мне, ты можешь многому научиться, просто сидя у его ног и слушая его. О, этот человек не просто управляющий в поместье будущего короля, он также блестящий коммерсант и, помимо всего прочего, считается лучшим фехтовальщиком Калиона.

Мы подъехали к большому дому господина Риглода ближе к вечеру. Как только карета остановилась, нас встретили несколько женщин с дочерьми. Вслед за ними шли мужья.

Я устал, весь покрылся пылью, от долгой дороги у меня затекли ноги, и когда меня начали представлять господину такому-то и госпоже такой-то, ни одно из имён не отложилось у меня в памяти.

Линия без особого энтузиазма представила меня как молодого племянника господина Фируза, дав, хоть и исподволь, понять, что вовсе не рада появлению в доме ещё одного бедного родственника. Стоило лишь ей намекнуть на мои плачевные обстоятельства, как любезное внимание со стороны матерей моментально изменилось хмурыми взглядами, а улыбки их дочерей стали холодными, словно кожа лягушки.

Этому я был рад и даже развеселился, наблюдая за этими напыщенными курами. Однако моё веселье моментально испарилось, когда я услышал голос из прошлого:

– Рад встрече с тобой, Линия.

Тут же перед моим внутренним взором затрепетала позабытая надпись-предупреждение о неминуемой смерти. Дорога жизни и правда извилиста: она петляет среди опасных утёсов и отвесных скал, а внизу путника поджидают острые камни. Как можно объяснить то, что пять лет назад я бежал от моего врага, благополучно скрылся от его кинжала и его убийц, однако в конце концов оказался с ним в одном доме?!

– Племянник господина Фируза, – представила меня Линия с таким пренебрежением, что Корин де Мозер, человек, который лишил жизни Пипуса, едва ли глянул в мою сторону.

Линия так и не узнала, как я был ей за это благодарен.

Глава 20. Измена линии и моё окончательное перерождение

Нам предоставили время освежить свою одежду и тело перед ужином. Должно быть, известие о моём скудном материальном положении успело разнестись и среди слуг, потому что комната, которую мне отвели, оказалась сущей конурой, меньше гардеробной настоящего аристократа. В комнатке было темно, тесно и нестерпимо душно. Вдобавок она пропахла запахами располагавшейся внизу конюшни.

Я уселся на кровать, опустив голову на колени, и призадумался о своей судьбе. Узнал бы меня Корин де Мозер, если бы я посмотрел ему прямо в глаза? Внутренний голос подсказывал мне, что нет. Я стал старше на пять лет, причём это были важные годы, когда юноша мужает и изменяется особенно сильно. Я отпустил бородку. Меня представили имперцем, и я был одет как имперский аристократ, а не как уличный мальчуган-полукровка. Шансы, что враг меня узнает, были совсем невелики. Однако предупреждение, гласящее «Выжить невозможно», и оставшаяся ничтожная вероятность узнавания заставляли трепетать моё сердце. Самое лучшее для меня – это держаться от Корина подальше.

Как я уже понял, все гости были столичными друзьями Линии, приехавшими в свои поместья с ежегодным визитом. Нам предстояло пробыть здесь только ночь и пуститься в обратный путь рано поутру, чтобы успеть домой до наступления темноты. Мне всего-то и надо, что продержаться в тени те несколько часов, которые будет длиться ужин. Поменьше пить и воздерживаться от болтовни.

Не пойти на ужин вовсе не означало наверняка избежать встречи с Корином де Мозером, а стало быть, и вероятности, что он меня всё-таки узнает и зарубит мечом прямо на глазах у гостей. Я с укором посмотрел на свою рапиру и тут же вспомнил слова Линии, говорившей о Корине как о лучшем фехтовальщике Калиона. Тут же у меня в голове созрел план: скажу-ка я, что мне нездоровится, мол, прихворнул с дороги и присутствовать на ужине не смогу.