Скверная кровь

Рикус засучил рукав и показал мне тонкую бронзовую пластинку, прикреплённую ремешком к предплечью.

– Ты воспользуешься «бронированной рукой», чтобы отбить вражеский клинок.

Разумеется, использовать тайком в поединке доспехи было в высшей степени бесчестно. Да и вероломная смена руки в ходе схватки никак не украшала аристократа. Но я решил, что лучше уж быть живой свиньёй, чем благородным мертвецом.

Так я учился, но пришло время вернуться к другим воспоминаниям.

Когда я в первый раз увидел жену господина Фируза, госпожу Линию, она выходила из кареты, в которой приехала в поместье. Зрелище было просто восхитительное. Порхание дорогих шелков и шелест нижних юбок; корсаж из атласа, расшитый драгоценными камнями; на её шее сверкала нитка жемчуга; жемчужные браслеты украшали тонкие изящные запястья. Рыжие вьющиеся волосы ниспадали на плечи.

Я встречал красивых женщин и раньше – ярких полукровок на улицах Ролона, прекрасных зеленоглазых эльфиек из захолустных деревень, но ни одна из имперских женщин, которых я видел, не могла сравниться с этой сармийкой. Возможно, секрет заключался в цвете её волос…

Я тогда стоял рядом с господином Фирузом, помогавшим супруге выйти из кареты, буквально разинув от изумления рот. Наверное, не расстели слуга ковёр на пыльной земле, чтобы защитить туфельки госпожи, я сам кинулся бы на землю, ей под ноги. А уж когда на меня пахнуло изысканными духами, тут моя голова закружилась, и я чуть не потерял сознание.

Мы с Рикусом стояли, одетые в лучшие наши наряды, положив руки на эфесы шпаг, вытянувшись в струнку, словно почётная стража королевы. Господин Фируз взял супругу под руку и, прежде чем увести её в дом, остановился перед нами.

– Позволь, дорогая, представить тебе моего юного племянника Амадеуса и моего помощника Рикуса Рувина де Ризода.

Синие глаза Линии внимательно осмотрели Рикуса и меня, после чего она обернулась к мужу и заявила:

– Ещё один бедный родственник-нахлебник, которого нужно кормить и от которого придётся прятать столовое серебро.

Так состоялось моё знакомство с госпожой Линией.

До этого, с тех самых пор, как я прибыл сюда, и всё время, когда я пытался преобразиться в аристократа, усадебный дом был для меня оазисом безмятежного спокойствия. Хотя господин Фируз и нагружал меня учёбой, а Рикус за неловкость частенько награждал пинками и оскорблениями, я хорошо питался, спал в настоящей постели и каждую ночь просил моего Всевышнего не отсылать меня обратно на улицы Ролона, в эльфийские леса или на виселицу.

С приездом Линии дом перестал быть благословенным оазисом и оказался в зоне урагана. Эта женщина была в центре всего: требовательная и раздражительная по отношению к слугам, вкрадчивая по отношению к господину Фирузу, грубая с сестрой мужа, его племянницей и «племянником» и пышущая неприкрытой злобой к Рикусу. К последнему она относилась так, словно гость в любой момент мог сбежать, прихватив её драгоценности, и называла его не по имени, а не иначе как «этот головорез».

Вскоре мы выяснили, что госпожа Линия приехала не просто повидаться с супругом. Случайно подслушав их разговор в библиотеке, я узнал, что жена господина Фируза здорово превысила расходы на содержание их городского дома в Ролоне: за несколько месяцев она потратила сумму, предназначавшуюся на целый год, поскольку купалась в роскоши и содержала целую армию слуг, и теперь требовала денег. Наш господин страшно разозлился, потому что средства Линия хотела получить отнюдь не малые. Она заявила господину Фирузу, что деньги якобы украдены, но когда он стал расспрашивать её, призналась, что не сообщала об этой пропаже ни королю, ни кому-либо ещё.

На четвёртый день пребывания Линии я нечаянно увидел её скрытую красоту. Зайдя в переднюю перед спальней господина Фируза за оставленной там книгой, я наткнулся на госпожу, принимавшую ванну. Я замер на месте, а Линия, не потрудившись даже прикрыть свою обнажённую грудь, подняла на меня глаза.

– Ты вообще-то красивый юноша, – спокойно сказала она, – но тебе нужно сбрить эту вульгарную бороду.

«Эх-хе-хе, – произнёс я про себя, хотел ещё о чём-то подумать, но не подумал. Я бежал оттуда в ужасе: – Она супруга моего благодетеля, и я должен его уважать и не сметь смотреть на неё с вожделением!»

Прожив в доме неделю, Линия заявила, что намерена побывать в соседней усадьбе, хозяева которой собирали гостей. Господин Фируз отговорился тем, что ему нужно навестить больного, имя которого, равно как и то, чем же именно несчастный болел, я так и не смог выяснить. Поскольку Рикусу, этому пресловутому головорезу, не подобало сопровождать супругу хозяина в гости, эта почётная обязанность была возложена на меня, как на «племянника» господина Фируза.