Скверная жизнь дракона. Книга пятая

Скверное чувство отступило около улочки, заполненной разумными. Вычищенные от грязи стены зданий украшали разноцветные треугольные флажки и гирлянды из тряпичных цветков. Каким-то образом тонкое красное полотно свернули и склеили так, что оно напоминало раскрывшийся бутон розы. Десяток цветов скрепили вместе и ярко-красным шариком подвесили под окнами, либо же бутоны по отдельности украшали раму окна, усеивая её алыми точками.

Взрослые и дети, семейные пары и одиночки — разумные расхаживали между торговыми лавочками, наслаждаясь ароматами жареного мяса, хлеба и едва уловимыми нотками винограда. Каждый второй лавочник предлагал попробовать его фирменное блюдо, будь то шашлычки их мяса дикого кабана, пирог с грибами и желудями, или густой кисель из ягод далёкой страны. Или же предлагали попробовать сладкое лакомство для детворы и не только.

Несколько детишек вместе с родителями стояли рядом с прилавком и с нетерпением ждали лавочника, старавшегося побыстрее выдать заказанную вкусняшку. Дроблёные грецкие орехи и арахис смешивали с густым вареньем, практически смолянистой консистенции. Для ещё больше густоты и твёрдости — в смесь добавляли крахмал. Получившееся твёрдое лакомство прессовали в прямоугольники длиною с ладонь и продавали за два серебряных.

За шесть таких монет, и четыре медяка сверху, торговец с удовольствием завернул в бумаги три батончика на клубничном варенье, виноградном и из красной смородины. Эти беспроигрышные варианты всенепременнейше понравятся любой маленькой сладкоежке. Особенно, если это Ула. Она всяко поделится с братом, и два зайца будут накормлены одним подарком.

— Ей, ребятишки озорные, холёные, молодые! Тяни родителей сюда! — впереди раздался окрик, когда я успел отойти от ларька на приличное расстояние.

В углублении улицы на небольшом деревянном помосте, буквально сантиметров в десять, стоял скоморох в разноцветных пёстрых одеждах и махал руками, подзывая ребятишек подойти поближе. За его спиной возвышалась широкая деревянная конструкция, похожая на огромный деревянный ящик длиною в три метра, только без передней стенки, задрапированной двумя плотными занавесками красного цвета.

— Смотреть давайте будем на дни великих свершений! — скоморох покрутил головой, заметил стоящего рядом мальчика и протянул к нему руки. — О, какой силач тут подошёл. Ну-ка, скажи-ка, ты знаешь, какой сегодня день?

Мальчик от неожиданности растерялся и посмотрел за спину, на своих родителей, стоящих позади собиравшейся детворы. Те в ответ улыбнулись и кивнули.

— Праздник. Сегодня.

— Правильно, правильно. А что же сегодня празднуют?

— Ученье Тонов.

— Пра-виль-но! — скоморох присел на корточки, потеребил рукой макушку мальчугана и вернулся к заманиванию детишек. — День, когда Тоны, великие наши боги, рассказали нам о нашей великой судьбе. И объяснили, как её свершить. Ну-ка, красавица, как же нам её свершить?

— Соблюдать Ученья Тонов? — отозвалась девочка, на которую показывал скоморох.

— Пра-виль-но! Великие Тоны оставил своё Учение, и сегодня мы вам покажем, как же именно это случилось. Подходи и смотри, как Тоны пришли к нам, как обучили нас, и как подарили нам величайшие дары!

Скоморох вскинул руки, и все столпившиеся рядом с постаментом детишки зааплодировали невпопад, но так искренне. Скоморох поклонился детям, отбежал к деревянной конструкции и заглянул внутрь.

Спустя секунду вернулся на своё привычное место и громко заявил, что представление начнётся вот-вот сейчас, всем стоит подойти поближе, уже большим детям стоит пропустить вперёд маленьких, или пусть родители возьмут их себе на плечи.

Ещё минуту зазывала горланил на всю улицу, постоянно протягивая руки к ребятам и пытаясь их схватить, но они всё время укорачивались и посмеивались над неуклюжими попытками. Вскоре из-за сцены раздался окрик и скоморох поспешил сообщить, что представление начинается, а детишкам стоит быть почтительными и кроткими, и не кричать.

Две бордовые занавески в ящике разъехались в разные стороны. Внутри широкого ящика на его задней стенке, из множества вертикальных дощечек, отображался рисунок хвойных и лиственных деревьев вперемежку. Их корни простирались у самого низа полотна, а верхушки заканчивались в нескольких сантиметрах у конца стенки.

Из левого края сцены показалась кукла в белых одеждах с длинными чёрными волосами и с человеческими ушами, с факелом в одной руке и книгой в другой. Она прошлась до середины сцены и посмотрела назад, на рисунок деревьев.

— Красиво, да, — протянула кукла, вот только ростом она в половину высоты деревьев.

Развернувшись, она приблизилась к краю сцены, перегнулась, посмотрела на пол и задумчиво запричитала «Понятно-понятно».

Детям этого заметно не было, но каждый взрослый видел руку, державшую изнутри куклу. Кажется, в прошлом мире подобные игрушки называли петрушками, или куклами-перчатками.