Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ)

Стоило шагнуть за пределы скверны по направлению к полотну, как в ногах появилась слабость, руки задрожали, взгляд поплыл. Я рухнул на колени. Сердце вновь учащённо забилось, лоб покрылся испариной. Обезумев от страха, я как можно быстрее вполз обратно в скверный лес. Где всё признаки голода испарились.

На макушку с задорным стуком упала капля дождя. Добраться до пещеры раньше, чем хлынет ливень — невозможно. Она в двадцати километрах и добираться до неё минимум часа четыре. Это если меня не будет крутить от голода, как сегодня: когда я едва не полетел вниз по склону с горы; пока я шёл на запад надеясь найти хоть что-нибудь съестное; когда я практически полз за козлом и всё время думал, почему рогатая скотина игнорирует меня. И вот ответ: я для него не больше, чем суетящееся порождение скверны.

Я выругался в сердцах. Вот если бы стрелы в новом облике не были такими бесполезными. Пятьдесят метров, пятьдесят метров и всё, «Магическая стрела» растворяется в воздухе. Но ведь в моей истинной форме рабочее расстояние у стрел порядка восьми сотен метров. Восемьсот против пятидесяти. Именно поэтому я вообще ничего и не смог сделать, лишь плёлся за козлом. Думал, что он остановиться травку пожевать, но вместо этого он предпочёл прогуляться по скверному лесу.

Теперь оказалось, что я сам как порождение скверны: она на меня вообще не реагирует. И пропавшее чувство голода, и усталость. Да я мыслю нормально, а не как биоробот односложными командами: нужно попить; нужно спуститься; аккуратно; пить воду; вода — вкусно; козлик — вкуснее; согласен на мышку; надо поесть; пойду туда; и так далее. Придётся ночь провести со скверной в обнимку, раз меня не выкручивает от голода. Но следует забрать полотно: хоть от дождя укроюсь.

Добраться до полотна оказалось не самой простой задачей. Стоило выйти за пределы скверны, как голод вновь сковал тело. Пересиливая боль, я полз к намеченной цели. С меня стекала тонкими струйками дождевая вода, когда полотно наконец сжали пальцы.

Дождь перешёл в ливень, когда я заполз в скверный лес, присел на корточки и кое-как укутался в полотно. Несказанно радовало, что подарок Кагаты оказался ещё и непромокаемым: капли дождя барабанили, скатываясь ручейками на землю. Звонкий перестук смешивался со звуком ветра и скрежетом ветвей поражённых скверной деревьев. Получилась настолько прекрасная мелодия, что сон забрал меня в мгновение, невзирая на жар и боль в верхней части груди и в нижней части шеи. Последние три дня из-за сильного голода я не спал, но мечтал об этом.

Пробудившись, я не сразу понял почему меня окружает что-то чёрное. Вначале я подумал, что скверна сожрала меня — но потом вспомнил про полотно. Стало чуть легче, ведь я ещё жив.

— Вот тварь, а, — мысленно выругавшись, я припомнил ещё раз всё произошедшее и пришёл к выводу, что дела мои плохи. К тому же пропал правый сандаль. Просто взял и пропал, испарился, исчез, как сквозь землю провалился, будто его скверна поглати…

Я за секунду пробежал тридцать метров и кубарем вылетел из скверного леса, рухнув животом на нормальную землю, с выставленными вперёд руками, сжимая в них чёрную шерстяную ткань с вышитым золотым узором.

Минуту я смотрел на полотно, пытаясь определить: исчезнет? Даже когда живот вновь скрутило — я всё смотрел, не отводя взгляд. Было страшно до седой шкурки, что по собственной глупости я чуть не лишился самой важной вещи для моего выживания. Но шли минуты, а в руки всё так же сжимали шерстяную ткань.

Устало выдохнув, я расслабился и уткнулся лицом в землю. Последние дни явно запомнятся мне на всю оставшуюся жизнь. Но нет худа без добра: голод немного отступил. Руки не так сильно дрожали, взгляд практически не плыл. Можно потихоньку отправляться к пещере. Было бы неплохо дойти до небольшого леса и отмыть с тела засохший ихор — но хватит ли сил? Ведь ещё в пещеру подниматься, и сандалии новые сплести.

Стоило вспомнить про утерянный сандаль, как захотелось закинуть в порченый лес оставшийся, чтобы скверна подавилась. Но я решил поступить мудрее и провести эксперимент: посмотреть, как быстро скверна поглотит ту или иную вещь. Пусть будет пучок травы, ветка, камень, сандаль и скручёнка. Есть подозрение, что скверна не успела сожрать второй сандаль лишь потому, что в его подошве на две скручёнки больше.

Спустя два часа пути, когда пришло время очередного привала — я чуть не распрощался с рассудком. Застывший ихор на моих руках с едва заметной дымкой испарился. Но между зубов ещё оставались маленькие кусочки склизкого мяса. Я отковырял один, поместил между пальцев и сжал их в кулак. Спустя два часа аккуратно разжал кулак. Пусто. Кусочек мяса испарился, не оставив и следа, подтверждая самую отвратную мысль.

— Выкуси, — я посмотрел на искорёженные деревья. — Я никогда не буду твоей частью, хоть десять тысяч раз оскверни меня!