Сквозь ад за Гитлера

— Нет, если, конечно, Америка и Англия не предадут их и не заключат с нами сепаратный мир у них за спиной. Британцы еще те хитрюги, у них опыт подобных закулисных сделок. Что бы там ни болтал Черчилль о демократии и свободе, он в этой войне сражается отнюдь не за демократию, а за то, как бы не ослабла удавка, в которой он держит всю огромную Британскую империю. Он прекрасно понимает, что в будущем Советский Союз в статусе страны-победителя доставит Англии немало головной боли, куда больше, чем Германия. Но я сомневаюсь, чтобы он в открытую решился выступить против Рузвельта, потому что янки не прочь наложить лапу на то, что уже давно принадлежит англичанам.

— А с нами что будет, потому что, если я вас верно понял, нам эту войну уже ни за что не выиграть?

— Ну, когда я говорю об упущенной победе, я имею в виду военную ситуацию, но не экономическую. Даже если нас разгромят, экономически мы были и останемся сильной страной, во всяком случае, нам будет чем козырнуть в игре. Крах Гитлера и нацизма вовсе не означает конца Германии. Если нам каким-то образом удастся выкарабкаться из всего этого, мы еще убедимся, что умнее будет не ссориться ни с Западом, ни с Востоком, и мы еще подружимся с Советским Союзом.

Он, видимо, понял, что поставил меня в тупик своей тирадой, в особенности ее финалом, потому что тут же продолжил:

— Ты, конечно же, не читал Карла Маркса, куда там — эти же вам не давали его читать, потому что, если бы ты его все же прочитал, ты бы понял, куда дует ветер. Капитализм, мой юный солдат, просмердел до основания и теперь переживает стадию умирания. Вот для того, чтобы не дать ему умереть, ради этого нас с тобой и отправили сюда, и именно ради этого мы здесь убиваем, жжем, разрушаем и, кто знает, может быть, даже и погибнем. И если тебе пытаются впечатать в мозги, что, дескать, ты здесь защищаешь свою страну, забудь об этом, потому что они послали тебя сюда вовсе не для этого. Очень рад, что ты внимательно выслушал меня, молодой солдат, спасибо тебе.

И, повернувшись на каблуках, так и оставил меня в растерянности стоять около догоравшего амбара.

Мне ежедневно приходилось видеть гауптмана Бека то в одной роли, то в другой, но тогда он повернулся ко мне совершенно иной, неизвестной мне стороной.

Он тоже запомнил меня, но когда пару дней спустя я попытался задать ему еще парочку колких вопросов, он просто сказал мне:

— Слова словами и останутся, а вот нам с тобой следует пока что думать о том, как выбраться живыми из этой заварухи. Может, еще и потолкуем!

Но потолковать так и не пришлось, потому что знойным летом 1943 года во время проведения того, что принято называть «операцией «Цитадель» и что вошло в историю под названием Курской битвы, как мне рассказали, гауптман Бек погиб во время проведения очередной вылазки.

День или два после нашей беседы прибыл гужевой транспорт. Жалкое это было зрелище, именно так я представлял себе остатки армии Наполеона. Прибывшие разместились в уже и так до отказах забитых хатах, занятых нами, и рассказывали байки одна ужаснее другой. Красноармейцы, нередко на лыжах, не давали им покоя ни днем ни ночью. Они были вынуждены делать привалы под открытым небом на морозе, а потери, как боевые, так и вследствие болезней, довели их до точки.

Как ни странно, среди них был врач, и гауптман Бек договорился об осмотре для наших. У меня из-за вшей загноилась рана, и я тоже решил не упускать возможность подлечиться. Мы неделями не мылись, и когда я снял повязку с раны на ноге, доктор посоветовал:

— Вы хотя бы изредка ногу обмывали. Идите и оботрите ее снегом.

Я последовал совету доктора и когда вернулся, он сказал:

— Чтобы избавиться от вшей, рану необходимо регулярно промывать теплой водой и каждый раз менять повязку.

— Вы мне ее сделаете?

— Нет такой возможности. Возьмите и оторвите кусок от рубахи.

— Благодарю, но рубаха и так короче некуда.

Несколько секунд мы молча глядели друг на друга, а потом я не выдержал и расхохотался.

— Да, солдатик, я прекрасно понимаю, что ты заслуживаешь куда лучшей участи, — улыбнулся военврач. — Будь я волшебником по совместительству, я бы тебе вмиг организовал нормальную перевязку. Как странно все, война вообще странная штука… Ладно, иди и позови следующего.

Когда гужевой транспорт на следующее утро собирался в путь, я увидел, как один уже пожилой солдат, занимавший угол как раз напротив меня, плача собирает свои вещи.

— Что с тобой?

— Вчера промерз до костей, устал, как собака, а потом пригрелся да заснул. А теперь нога вся почернела, и я ее не чувствую.

Я осмотрел его ногу.

— Знаешь, я на твоем месте бегом побежал бы к врачу.

— Да, да, все верно, но чем он мне поможет?

Потом, когда я вышел из хаты, я увидел, как этот солдат с великим трудом ковыляет к повозке. Обернувшись, он помахал мне рукой на прощание, и я еще подумал, сколько еще он выдержит, пока не свалится в снег и не уснет навеки.