Сквозь аметистовые очки

Женщина надолго замолчала, но потом все же открыла дверь. Иван поднялся на лифте на нужный этаж и смог лицезреть левый Лизин глаз, сердито уставившийся на него через едва приоткрытую дверь.

– Покажите удостоверение, – скомандовала она. Это была та самая молодая мать, которую он видел у Альбининого подъезда.

Иван козырнул удостоверением, женщина удовлетворенно кивнула, но открывать дверь и пускать Ивана в дом явно не собиралась.

– Может, тогда вы выйдете? – предложил он альтернативный вариант. – Не разговаривать же нам через дверь.

– Лучше спуститесь вниз и подождите меня там, – поколебавшись, сказала Лиза.

Иван послушно вышел на улицу, а следом за ним выскользнула из подъезда и присела на край скамейки бывшая подруга Альбины, готовая в любой момент вскочить и убежать. Ее пальцы напряженно крутили ключ от домофона.

– Спрашивайте, только быстро. У меня ребенок один дома, – распорядилась она.

– Меня интересует Альбина Еремина. Когда и где вы видели ее в последний раз?

– А что она опять натворила? – задала Лиза встречный вопрос.

Будь воля Рыбака, он бы сейчас рявкнул что-нибудь типа: «Вопросы здесь задаю я!» Но это было бы равносильно провалу, и он лишь терпеливо сообщил:

– Она пропала в марте этого года, и я ее разыскиваю.

– Понятно. Последний раз я видела ее пятого октября. В этот день она украла моего сына.

И Лиза рассказала уже известную Ивану историю.

– Что было потом?

– Вечером раздался звонок. Саша, муж мой, открыл. На пороге стояли Артемка и Еремин. Сын бросился ко мне, а у Саши с Ереминым состоялся разговор.

– О чем они говорили, вы слышали?

– Мужской разговор, – многозначительно сказала Лиза.

Рыбак понял, что Лизин муж попросту врезал Еремину.

– И что произошло после того, как ваш муж избил Еремина?

При слове «избил» Лиза протестующе замотала головой, но отрицать ничего не стала.

– Еремин ушел. Саша сказал, что Альбина когда-то потеряла ребенка. Сейчас ему было бы столько же лет, сколько сейчас нашему Артемке. После смерти сына у Альбины проблемы с психикой, и при виде Артема у нее произошло обострение. Сейчас Еремин вызовет «Скорую помощь» и отправит ее в больницу. И еще он предлагал Саше деньги, чтобы он забрал заявление из полиции.

– А Саша?

– Он ему снова врезал, и тот ушел. Потом приходил адвокат Еремина и сообщил, что он в больнице снял побои. И если мы будем настаивать на обвинении, выдвинет встречный иск. Альбине за похищение Артема ничего не будет – с нее взятки гладки. Психиатрическая экспертиза докажет, что она была не в себе. А Саше за нанесение тяжких телесных повреждений грозит срок. Пусть даже условный, но кому нужно наличие судимости в биографии? И мы забрали заявление. Квартира так и стоит закрытая, никто в ней не живет. Это все.

После ухода Лизы Иван еще немного посидел на скамейке, а потом отправился к верному «Форду», попутно прихватив в давно облюбованной пекарне два больших пирога с мясом и стаканчик кофе.

Первым делом Иван отправил Федору файлы с записями разговоров с Валентиной Николаевной и Лизой, а потом перешел к трапезе. Так как после раннего завтрака у Лисицыных он только выпил чашку чая у Валентины Николаевны (съесть печенье ему не позволила совесть), пироги и кофе показались просто пищей богов. Изначально он планировал ограничиться одним пирогом, а второй оставить на ужин, но увлекся и не заметил, как умял оба. После чего с помощью телефонного приложения нашел неподалеку недорогую гостиницу.

Комнатка оказалась крошечной, но Ивану и не нужны были хоромы. Перво-наперво он нырнул под душ, после чего улегся на кровать – в номере даже стула не было, позвонил Кристине.

– Привет, Иван! Как погодка в Москве?

Ну как можно говорить о погоде, если они ни на шаг не продвинулись в поисках Альбины?! Хотя какая она Альбина? Аферистка эта? А потому Иван сухо ответил:

– Нормальная погода.

– Я поговорила с Оливером, – продолжала Кристина. – Он подтвердил, что мозг Альбины во время аварии не пострадал. Так что версия о том, что после черепно-мозговой травмы она начала рисовать, несостоятельна.

– А кто же тогда рисовал?

– Завтра у Тимура встреча с одним художником. Может, что-нибудь и прояснится. Я тебе еще самого главного не рассказала про нашу «Альбину». В истории болезни упоминается амнезия. Но Оливер считает, что такие травмы не могли вызвать амнезию. И еще там написано, будто она перенесла операцию. Кесарево сечение. Судя по состоянию послеоперационного шва, произошло это не более чем за четыре месяца до аварии. И самое главное – у нее была лактация.

– Это как?

– Молоко в груди. То есть в то время у нее был четырехмесячный малыш и непосредственно накануне аварии она кормила его грудью.

– Значит, ее наверняка должны были искать.

– В том-то и дело! Федор искал, где только можно и где нельзя, но заявлений о пропаже кормящей матери четырехмесячного ребенка в тот период не поступало.

– Может, ребенку было пять месяцев? – предположил Иван.

– Вообще не поступало. Федор сначала искал в трехмесячном интервале, затем поставил год. Не искал ее никто.