Сквозь игольное ушко (сборник)

Вспомнила ту экскурсию, в сентябре, в начале очередного учебного года. Их, заведующих детскими садами, собрали на методические мастер-классы – в так называемый «пилотный», инновационный садик для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, садик интернатного типа. Занятия, показанные воспитателями старшей группы, ничем особенным не отличались. Зато Лидии Константиновне запомнились сами дети. Они-то как раз от ее воспитанников очень отличались. Как говорила ее энергичная дочь – капитально. Чем? Трудно объяснить. Чем отличается от любимого нелюбимый ребенок? Да всем видом, всей повадкой. Даже в одежде, чистой и проглаженной, все равно ощущалась кондовая казенщина. В их «тихости» и послушании, видимо, от жесткого детдомовского режима. Но больше всего отличались их лица. Не по-детски серьезные, необычно взрослые и невеселые, как у маленьких старичков. И глаза: они смотрели незнакомым гостям прямо в лицо – пытливо, тревожно, точно стараясь докопаться до нутра, выудить оттуда не доставшиеся им материнские чувства.

И сейчас глаза Илюши, которого уводили – тащили – со сцены мама Ира и подоспевшая Наталка, заглянули «бабушке Лиде» в самую душу. И так же, как и у тех, сиротских, детей – с одним и тем же недетским вопросом: «Почему все так устроено в этой жизни?»

Вопросом, на который она не имела ответа.

Вот, собственно, и все об этом памятном дне. Лидия Константиновна ненадолго попала в больницу с подозрением на гипертонический криз. А когда выписалась из больницы, ей пришлось срочно отчитываться по докладной методиста в РУНО, заполнять кипы бумаг и переживать многочисленные проверки. За всей этой суетой как-то слиняла и сделалась неактуальной идея, пристроить дочь гувернанткой к Лиханову-старшему. Да и самого Илюшу после скандального ЧП на выпускном утреннике больше в детский сад не водили…

А внуков Лидия Константиновна не дождалась и до сих пор.

Препарат Х

Глава 1. Коммуналка

По первости Венька Малышев наладился прикладываться к рюмочке вместе со своей тогдашней женой – Мариной. В то время им обоим расслабленные вечера с выпивоном казались приятной детской забавой. Да и думалось тогда Веньке, что такие игры были им вполне заслужены. И вроде причины тому имелись…

Родился Венька в Москве в 67-м году в семье молодых ученых-химиков. Как в старом советском фильме, молодым ученым заниматься собственным ребенком оказалось некогда – и тут весьма кстати оказалась бабушка Марья Васильевна, мать отца. Справиться с Венькой толком бабушка не могла – слишком шустрым и самостоятельным оказался внук. Например, когда ему было всего пять лет, он сам добрался с дачи в Краскове до Москвы, без сопровождающих и без денег. Такой не пропадет, решили родные. В итоге Веньку постигла участь «наполовину брошенных» детей. А когда чуть позже мать и вовсе развелась с отцом и в семье появился отчим, дядя Валерий, – к Веньке накрепко приклеилось словечко «безотцовщина». Словом, в родной семье на него сразу и безнадежно махнули рукой. В отличие от двоюродного брата, Леньки, сына старшей маминой сестры. Ленька учился средне, зато вел себя образцово, слушался мать во всем и во всем же ставился в пример непутевому Веньке.

Кстати, Венька, когда вырос, все собирался спросить у матери, намеренно ли его назвали как героя повести Павла Нилина «Жестокость» и нашумевшего одноименного фильма? Да так и не спросил.

В общем-то, Венька не унывал. Родную английскую спецшколу имени аж самого В. Г. Белинского окончил с весьма приличным (за счет гуманитарных предметов) аттестатом. В институт тоже поступил – правда, не с первой попытки опять же, в отличие от Леника – тот, хотя и выбрал средний вузишко, Тимирязевскую академию, зато поступил сразу. Венька же нацеливался ни много ни мало на МГУ. Правда, первая попытка, где он срезался на экзамене по русскому языку, при этом имея абсолютную врожденную грамотность, его слегка отрезвила. И на следующий год Малышев рванул уже куда попроще – в педуниверситет. И с гордостью доложил родным, что прошел, причем все на тот же самый факультет русского языка и литературы! Это на некоторое время разрядило обстановку в доме. Правда, не до конца. Независимость Веньки и его неумение «подлаживаться» вызывали перманентное раздражение отчима и тети Жени, матери Леника. Позже выяснилась и истинная причина этого раздражения, прямо по Булгакову: в основе всего лежал вечно живой «квартирный вопрос». Венька этого не знал и ранние свои мытарства называл впоследствии «закалкой характера». Времени для закалки, как оказалось, было у него совсем мало. На пятом курсе своего филфака в читальном зале библиотеки имени Ленина Малышев учудил такое, что даже единственного любящего его человека – бабушку Маню – надолго поверг в шок!