Сквозь кровь и пламя

Данн открыл было рот, но пререкаться не стал. Кейлен достал из мешка растения и травы, которые собрал накануне, пока ходил с Ристом за дровами. Силясь в точности припомнить наставления матушки, он прикинул несколько способов, как лучше всего остановить заражение.

Таких нашлось сразу два: дыхание Креции и бутыльковые капли. Он вытащил их из связки и разложил на камне слева. Разбирая остальные, он приговаривал под нос:

– Мысельник, шевель… Лучше всего был бы, конечно, сок серника, но и так сойдет.

Отобрав нужные травы, Кейлен камнем раздавил их в кашицу, затем добавил немного воды из ручейка, чтобы сделать ее пожиже.

– Это вроде припарки. Отвадит заразу, пока рана заживает, – объяснил Кейлен, продолжая мешать.

Рист недоверчиво косился на зеленовато-бурую массу.

– Либо так, либо будем прижигать. Данн, соорудишь костер?

Рист побледнел и сглотнул.

– Давай лучше свою кашицу.

– Правильный выбор! – Данн натужно рассмеялся и поперхнулся глотком воды.

Рист стонал и отбивался, но в конце концов Кейлен наложил припарку на рану, после чего, когда масса подсохла, оторвал лоскут от Ристовой рубахи и замотал на манер бинта.

– Пора идти, – сказал Данн, поднимаясь. – Если собираемся вернуться вовремя, придется идти всю ночь и всё завтрашнее утро.

В животе у Кейлена заурчало.

– Может, поедим сначала?

– Я за, – поддакнул Рист.

Данн вздохнул и, устало кряхтя, поднялся.

– Разведите костер, а я поищу чего-нибудь съедобного. Перекусить и отдохнуть перед дорогой, пожалуй, всё-таки стоит.

Когда Данн вернулся из-за деревьев с одинокой тушкой бобра, Кейлен как раз сумел разжечь огонь. Дичи в окрестностях явно было мало.

– Поедим, потом отдохнем, пока солнце не перевалит за ту вершину. – Данн, сощурившись, указал на остроконечную скалу вдалеке. – Потом нужно двигаться дальше.

– Рист, ты как? – спросил Кейлен.

Тот, поморщившись от боли, кивнул.

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда друзья отправились в долгий поход через Оммский лес обратно. Теплая еда и усталость заставили их отдохнуть дольше намеченного.

– Что ж, Испытание мы с вами не пройдем, но я хотя бы вернусь домой не с простреленной ногой, и на том спасибо.

Попытка пошутить вызвала со стороны Риста удар по лодыжкам.

– Не спеши радоваться.

Тон у него был мрачным, хотя уголками рта, как заметил Кейлен, Рист ухмылялся. Данн запнулся, но сумел устоять. Огрызаться он не стал, а вместо этого вдруг замер.

– Эй… – начал Кейлен, но Данн вскинул руку и, прищурившись, уставился на заросли.

– Там кто-то есть… – еле слышно прошептал он.

Кейлену тоже почудился какой-то звук. Шуршание листвы. Хруст веток. Тяжелая поступь. Лужица впереди через равные промежутки времени подергивалась рябью.

Вдруг из-за деревьев шагах в пяти выскочил волкобраз. Шкура у него была почти угольно-черная, вся в темных кровавых разводах. Зверь уставился прямо на троицу. Что-то в нем было не то. Он оказался крупным, почти с Фейнира от носа до хвоста, но всё-таки не настолько большим, чтобы от его поступи тряслась земля и шла рябь по воде.

– О боги милостивые! Это какое-то издевательство! Сколько можно…

Не успел Рист договорить, как огромный топор с полукруглым лезвием вылетел из-за деревьев вслед за волкобразом, рассекая воздух с металлическим свистом. Шириной топор был почти с живот зверя до позвоночника, с полупрозрачным самоцветом, вделанным в металл. Оружие раздробило ребра зверю и отбросило на ближайшее дерево. Волкобраз жалобно заскулил, и Кейлену не нужно было даже смотреть, чтобы понять – тот уже не поднимется. Страх просочился в самые кости и удобно там устроился, а пальцы невольно сжались на древке копья.

Данн как раз доставал из колчана стрелу, когда из-за деревьев рядом с телом волкобраза возникли двое. Рист издал какой-то нечленораздельный стон.

В голову Кейлена разом ворвалась тысяча мыслей, и ни одна не вязалась с другой. Он еще крепче обхватил пальцами копье, чтобы только унять дрожь в руках.

Араки!..

Они напоминали людей. Более крупный из пары был семи с лишним футов ростом. Плечи массивные и широкие, мышцы перекатываются при каждом движении. Пепельно-серая кожа, толстая и грубая, будто выдубленная. Наименее человеческим казалось лицо, острое и угловатое. Кожа, лишенная краски, делала его почти безжизненным; за тонкими синеватыми губами скрывались пожелтевшие острые зубы.

На босых ногах были побитые поножи, закрепленные широкими кожаными ремнями. Обнаженную грудь рассекали полузатянувшиеся раны и шрамы прошлых битв. Но больше всего Кейлена поразили глаза: кроваво-красные, с длинными вертикальными зрачками, словно у кэта. Он ни разу не видел арака вблизи.

Второй был на полголовы ниже ростом, а его кожа имела буроватый оттенок. Как и крупный соратник, он был бос, однако носил покореженный железный нагрудник и комплектные к нему наручи.