Сквозь ладони

– Бегу, матушка! – воскликнула девица и подбежала к лавке, беря с неё сарафан. Быстро натянув его, она пробурчала себе под нос. – Василиска сказала, что Святослав с Велимиром сегодня прибудут. А значит, Святослав может прийти к отцу свататься… Ох, что будет… О, Боги! Пусть матушка с батюшкой отдадут меня ему! Ведь им-то я совсем не нужна. Только худо всё становится.

Радимира поспешно вышла из своей светлицы и прошла к горнице, где матушка уже накладывала всем кашу.

– Опять волосы свои белобрысые растрепала. Как чучело! – фыркнула женщина, с грохотом поставив чашку с кашей. – Почему я это делаю? Готовить и дом содержать – твои обязанности! Никудышная из тебя хозяйка! Ещё и о каком-то замужестве думаешь.

– Я стараюсь, матушка. Обед всегда есть. Дом чист. Живность накормлена, – Радимира знала, что матери лучше так не перечить, но постоянные упрёки слушать надоедало. К тому же сегодня приедет Святослав. Негоже ему видеть её в тоске и грусти. – К замужеству готова. Муж будет чист, одет и сыт. А вам здесь меньше хлопот со мной будет…

– Ха! – гаркнула на неё мать, убирая горшок с остатками пищи к печи. – Выгонит тебя зимой на улицу босую, и будешь знать.

Радимира подошла к маленькому погребу, нагнулась и достала крынку с молоком.

– Что за брёх я слышу? – громкий бас прокатился по всей горнице. – Опять в своём бабьем куте1 не поделили чего?

Женщины обернулись и вмиг потупили взор. Высокий, широкоплечий мужчина сел в торце стола, рассматривая содержимое миски. Его светлые волосы небрежно упали ему на нос, загородив лицо. Убедившись, что на вид каша съедобная, он взял ложку и хорошенько зачерпнул кушанье.

– Рада, канопку2 батюшке подай, – женщина в свою очередь села рядом с мужем, наблюдая, как дочь взяла из посудницы три кружки и поставила их на стол рядом с крынкой. – Садись.

– Сегодня Велимир приезжает. Будет не один. С братьями Василисы твоей, – мужчина отломил кусок белого хлеба и уже было хотел отправить к себе в рот, как резко остановился. – Обед должна приготовить. В доме убрать. Если опозоришь перед гостями – высеку.

Радимира судорожно сглотнула и, не вымолвив ни слова, всего лишь кивнула. Есть совершенно расхотелось.

***

Вышло совершенно не так, как она ожидала. Кафтан получился косым. Один рукав длиннее другого. Рисунок, изображенный на вороте, съехал и стал не таким ярким и понятным. Нечисть совершенно не понимала, почему так произошло. Она умеет прясть. Всегда умела. И делала это искусно. По крайней мере, ей так казалось.

Возможно, дело в длинных тощих пальцах? Они так уродуют всё, к чему прикасаются?

«Я же нечисть. Дух. У меня не будут получаться красивые вещи», – если бы девица умела плакать, то наверняка сейчас зарыдала бы во весь голос от обиды и бессилия. Взглянув на свои руки, она фыркнула. Одна радость от прядения – девица начала вспоминать себя, когда была живой и красивой.

– Ярослава! – воскликнул хозяин дома, сжимая со всей силы маленький кафтан. Он в нетерпении поднялся с лавки и уже хотел пройти в светлицу к своей жене, но женщина ловко вышла из своей комнаты и закрыла дверь практически перед самым его носом. – Как это объяснить?

Хозяйка дома опустила взгляд с его красивого мужественного лица на руку, в которой он держал вещь. Тело её заметно напряглось, лицо посуровело. Нечисть тоже напряглась, ожидая брани.

– Я не пряла и не шила кафтан, Белослав, – голос Ярославы стал жёстким, будто она готовилась перевернуть дом с ног до головы.

– А что ж это?! У нас Кукимора завелась? Её проделки? – закричал Белослав, швыряя кафтан в другую часть комнаты. – Жена, пора уже подложить чертополох и можжевельник. А то нечисть повадилась. У Ладки домовой разбушевался. Видать предчувствуют, что холода скоро.

– Кукимора… Кикимора. Моя мать так называла таких нечистых духов…

– Ярослава, моя лебедь белая, как нечисть не называй, всё одно.

– Я разложу травы, сокол мой. Не беспокойся, – женщина, покачивая бёдрами, вплотную подошла к мужу и положила свою темноволосую голову ему на плечо. – Лучше пойдём с тобой на ярмарку. С твоей службой мы так мало проводим времени вместе.

Белослав хмыкнул, обнял Ярославу за талию и прижал к себе.

– А как же…?

– Он еще спит. Видимо, захворал. Наступают холода. Настойку из крапивы я ему уже дала.

Кикимора видела, как Ярослава игриво улыбается мужу. Да, перед такой улыбкой никто не устоит. Тем более Белослав.

И вот после долгих поцелуев, они уже собирались на ярмарку. Счастливые супруги. Но что-то было не так, и девица своим мёртвым сердцем чувствовала это.

Когда хозяева дома наконец удалились, наступила приятная тишина. Кикиморе показалось, что и хата посветлела и стала доброжелательней. Нечисть с тоской поглядывала на кафтан в углу комнаты. Ярослава так и не удосужилась его выбросить за порог.

«Иль задумала хозяйка обряд какой сделать?»

Кикиморке стало всё равно – настолько опустела она от недовольства хозяев дома. Пройдя в горницу, взглянула в своё отражение и горько усмехнулась. Послышалось шуршание за печкой. Кикимора медленно повернулась в сторону звука, мысленно предполагая, что это могут быть мыши.