Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Предстояла интереснейшая экспедиция. В ней должно быть всего четыре человека. Кого включить в нее? Одна (кандидатура не вызывала сомнений. Лет пятнадцать назад в экспедиции на реке Архаре познакомился Корней Гавриловиче местным охотником-гураном Кривошеевым. Гуран — забайкальское название дикого козла. Сто лет назад перекочевали на Амур и Уссури забайкальские казаки и образовали здесь Амурское и Уссурийское казачества. Козел был постоянным объектом охоты казаков. Ценился он не только своим превосходным мясом, но и шкурой со светлой шерстью, легкой, как пшеничная солома, и теплой настолько, что ее не прошибали самые лютые дальневосточные морозы. Казаки шили из этих шкур дохи и папахи, рукавицы и обутки. Из-за этой одежды и стали называть казаков гуранами.

Евстафий Кузьмич Кривошеев, невысокий, плотный и коренастый, как монгольский дубок, с темно-смуглым лицом, в меру усыпанным рябинками — следами оспы, с чуть раскосыми глазами, был человеком внутренне очень собранным, тихим, чрезвычайно скромным, спокойным и точным в каждой мелочи. Улыбался он редко, но улыбка у него была обаятельная, теплая и искренняя, от нее становилось светло на душе. В свои тридцать с небольшим он уже успел прослыть по всей округе одним из лучших охотников. О нем ходили легенды. Из своего боевого карабина он без промаха снимал бегущего козла за полкилометра. На десятки километров окрест знал все медвежьи берлоги, и когда нужно было добыть медведя, шел наверняка и возвращался с добычей. Но он никогда не брал лишнего на охоте. И на это обратил внимание Корней Гаврилович, наслышавшись о Кривошееве. Они подружились, а через год Кузьмич был зачислен лаборантом-препаратором филиала Академии наук. Фактически же он был и охотником, и следопытом, и проводником, и рабочим, и помощником Бударина, незаменимым в экспедициях: никто не умел так вести себя наедине с дикой природой, как Кривошеев.

Но кого взять еще? Нужны были люди достаточно грамотные в биологии и вместе с тем хорошие охотники и следопыты.

Как раз в это время приехали на практику в эти места два студента-дипломника из сибирского пушного института. Корней Гаврилович тотчас пригласил их к себе. Когда-то он сам кончал этот институт и знал, что выпускник-дипломник готов горы свернуть ради защиты диплома, понимал его одержимость и способность вынести все трудности исследования дикой природы. С интересом всматривался он в их лица, вслушивался в интонации голоса, вдумывался в их ответы на вопросы, реплики.

Перед ним стояли двое молодых людей, одинаково рослые и стройные, одинаково улыбчивые и строгие, чуть стеснительные, растерянные и вместе с тем собранные и настороженные. Один из них, Сергей Прохоров, был черняв, с чуть расширенными монгольскими скулами, с узким лицом и слегка сгорбленным носом; в нем было что-то и от цыгана, и от ойрота. Его коллега Юрий Квашнин, напротив, выглядел типично русским: серые глаза, круглая открытая физиономия, соломенная шевелюра. В нем была видна прямота, стеснительность, а в широких плечах и размашистых жестах чувствовалась затаенная удаль.

Уже одним своим внешним видом ребята покорили «старого Будду».

— Та-ак, — сказал он, выслушав их. — Темы ваших дипломов вполне согласуются с моей тематикой. Ну, а вот скажите, например, вы, Юрий, как добыть огонь, если у вас нет спичек?

— Это зависит от того, где буду находиться и чем располагать. Будет оружие — холостым выстрелом. Не будет оружия, но будет металлический предмет, высеку о камень искру на трут…

— Что вы сказали? На трут? — изумился Бударин.

— Ну конечно.

— А где вы его возьмете?

— Он у меня всегда в кармане.

И вот в руках Корнея Гавриловича древесный гриб — «личерика» с мягкой пластинчатой изнанкой, напоминающей плотно сбитую, гофрированную вату.

— Сварен?

— Да, в растворе золы…

— Всегда берешь в тайгу?

— Всегда, как соль и спички. Но спички могут промокнуть.

— Да-а… — раздумчиво протянул старый зоолог. — Ну, а слышали вы о моей экспедиции?

— Смутно.

— Тогда слушайте. Уезжаем на все лето. Местность труднодоступная, дикая, абсолютно безлюдная. Все может случиться. Мы должны в меру своих возможностей исследовать район Моховой пади, а точнее говоря, хорошо сориентироваться в нем и дать затем общее описание его четвероногих и пернатых обитателей и растительного покрова. В целом это должно быть убедительное обоснование, по которому соответствующие научные и государственные организации могли бы принять решение об организации там заповедника. Вы хорошо знаете, что хозяйственная деятельность человека ведет к необратимым изменениям в природе. Поздно создавать заповедники там, где человек уже нарушил естественное равновесие в природе. В Моховой пади пока этого нет, там все первозданно. Эта первозданность и должна быть сохранена для потомков. Это будет музей живой природы.

Бударин встал, развернул на столе карту, склонился над ней, молодые охотоведы тоже.