Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Но вот чудовищная птица-стрекоза завертела своими крыльями, исторгла гром и вновь поднялась в воздух. Она направилась туда, откуда прилетела, в сторону Голубой реки. На этот раз орлан не пытался атаковать ее, он лишь с беспокойством следил с высоты за гнездом, видел, как орлица вся сжалась в комок, когда мимо пролетала птица-стрекоза, и вобрала голову в плечи, а потом распластала крылья по гнезду, как бы стараясь закрыть его. Но птица-стрекоза, видно, не обратила на нее внимания и скоро скрылась за поворотом реки. Теперь орлица успокоилась окончательно, поднялась на лапы, встряхнула перьями и вновь уселась в удобной позе, в какой сидела все время. А Белохвостый Клек все парил и парил в небе над тем местом, где остались пришельцы.

Птица-стрекоза улетела, унеся с собой грохот, и жизнь в Моховой пади пошла своим чередом. Снова затараторили где-то сплетницы-кедровки, снова запели соловьи-красношейки, дрозды и синие мухоловки, у Барсучьего ключа закуковала кукушка, в кедраче завел свою грустную песню дикий голубь: «Ху-гууу, ху-гууу…»

Но вот пришла ночь. На Черемуховой релке, видимой со всех окрестных сопок, окружающих Моховую падь, и из самой пади, засветился большой красный глаз костра.

Никто из обитателей Моховой пади, кроме Мугу-плешивого, Амба-Дарлы и Белохвостого Клека, никогда не видел Огня: здесь не было лесных пожаров и на памяти нынешнего поколения зверей ни разу не появлялся Человек. А промышляло в эту ночь немало обитателей пади. Как только смерклось, вылезла из своего убежища в прибрежном завале отшельница Эдуни. Завал находился у верхней оконечности старицы, рядом с Мышиным склоном. Эдуни в эту ночь вышла промышлять лесных лягушек. Они обычно зимовали в илу старицы и теперь, выметав икру, перекочевывали в Моховую падь и на склоны Горбатого хребта. Здесь они проводили лето, охотясь за насекомыми.

Увидев красный глаз в темноте, Эдуни некоторое время в нерешительности сидела возле лаза в свое убежище, наблюдая за непонятным существом. Она знала, как светятся в ночи жуки-светлячки, гнилушки, некоторые мухи на мокрых стенках каменных ниш, глаза рыси Фуры, Амба-Дарлы и даже кабарожки Элхи, если на нее падает лунный свет. Но это свечение имеет либо зеленоватый, либо бледно-синеватый оттенок. А этот — красный. Кому же принадлежит глаз? И Эдуни затрусила вдоль песчано-илистого берега старицы. Она больше опасалась леса, где бродят ее враги, поэтому все ее внимание было обращено туда.

Увидела красный глаз и кровожадная Фура. Прошлой ночью она поймала огромного глухаря, а под утро прыжком из засады, с ветки, настигла зайца. Поэтому она была сыта и, как всегда в таких случаях, проспала часов двадцать в своем убежище под скалой на склоне Горбатого хребта. Поздним вечером она проснулась и постоянной своей тропой отправилась в прибрежный лес, где обычно охотилась. Лет пять назад, когда Фура только появилась в Моховой пади, здесь были владения семейства лесного кота. Фура яростно ненавидела своего хитрого и свирепого соперника и в первый же месяц задушила двух котят. Остальные коты благоразумно покинули Моховую падь.

Появление в пади Амба-Дарлы доставило рыси немало хлопот: каждую минуту следовало опасаться встречи с этим грозным владыкой лесов. На ее памяти дважды случалось так, что ее сородичи попадали в лапы тигра. Но Фура знала, что тигр не живет постоянно на одном месте, он вечный бродяга и, наверное, скоро покинет Моховую падь. Что же касается пищи, то с появлением Амба-Дарлы ее ничуть не убавилось, даже напротив, ведь тигр пришел сюда вместе с Большой семьей, за счет которой уже не раз поживилась и сама Фура.

Между прочим, Фура чрезвычайно разборчива в еде, она питается только свежей, еще теплой добычей, предпочитая всему прочему горячую кровь жертвы. К недоеденной добыче она никогда не возвращается. Поэтому ей необходимы обширные владения. Сейчас ее владением была вся Моховая падь, но предпочитала она все-таки вот этот прибрежный участок, протянувшийся вдоль Моховки от устья Барсучьего ключа до гнездовья орланов и еще дальше вниз по течению речки, потому что здесь всегда можно что-нибудь поймать.

Еще не выйдя на берег, она увидела сквозь заросли большой красный глаз на Черемуховой релке. Как у всех кошачьих, у Фуры великолепно развито ночное зрение, как, впрочем, и слух, но зато слабо развито обоняние. Она остановилась и долго разглядывала непонятный «глаз». Заросли мешали ей, и она, неслышно ступая, прошла поближе к берегу. Только теперь она увидела, что это вовсе не глаз, а красная вода, которая течет вверх. Но что за существа возле нее? Они произносят какие-то непонятные гудящие звуки, похожие на переменчивый говор ручья…