Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Тихо в кедраче. Под глухой крышей крон таинственный уютный полумрак; неподвижный воздух, напоенный терпким ароматом, легок, чист. Наверное, целебные свойства хвойного аромата и привели сюда изюбра. Ничто нигде не шелохнется. Лишь иногда зашепчут вершины великанов деревьев — это ветерок запутался в гуще хвои. Иной раз гулко шлепнется в мягкую хвойную постель крупная шишка с распертыми от перезревших орехов боками. И вот уж кто-то зашелестел: ага, бурундук прибежал на звук, торопливо и искусно вышелушивает орешки, набивает за щеки — надо спешить, не ровен час, прискачет белка. А Гру наблюдает, слушает дальние и ближние звуки. Где-то далеко, вниз по склону, кричат кедровки, еще дальше, в самой низине Моховой пади, едва слышен голос кукушки.

Но вот Гру насторожил уши, повернул голову в сторону Моховой пади: что там за шум? Понятно, Большая семья движется. Гру не враждует с дикими кабанами, но и не питает к ним дружеского расположения, как к зайцу Пишки. Своим шумом Большая семья всегда привлекает хищников, да еще от нее исходит крайне неприятный запах. Сейчас Гру так не хотелось покидать своей лежки, но, наверное, все-таки придется уйти: Большая семья медленно, но верно движется вверх по склону.

Впрочем, пока она подойдет, можно еще поблаженствовать. Гру сладостно прижмуривает глаза. Только длинные, шерстистые уши едва пошевеливаются, чутко улавливая звуки, доносящиеся с той стороны, где пасется Большая семья. Но вот уши вздрогнули, насторожились, замерли, мгновенно выпрямилась шея, широко раскрылись глаза. Что там случилось? Почему в панике сорвалась с места Большая семья? В каком направлении она мчится? Почему она убегает, ведь за ней никто не гонится! Стоп, внимание: что за незнакомые двуногие существа? Они медленно поднимаются вверх по склону. Ноздри Гру расширены до предела и нервно вздрагивают. В глазах — настороженность и любопытство. Никогда ничего подобного он не видел. Опасны или не опасны эти двуногие существа? И куда они направляются? Кажется, идут прямо на него. Их фигуры то появляются, то скрываются в стройной колоннаде кедрового бора. Но вот они круто повернули в сторону… кажется, уходят. Но Гру не перестает внимательно наблюдать за ними.

Это были Корней Гаврилович и Сергей Прохоров. За завтраком натуралисты решили совершить сегодня первые экскурсии по двум маршрутам. Один — от устья Барсучьего ключа вниз по течению Моховки, до конца Моховой пади. По нему отправились Кузьмич и Юрий Квашнин. Другой — от берега релки поперек пади, затем вверх по склону Горбатого хребта до его гребня.

Экспедиция начала свою работу. Натуралисты должны были, во-первых, собрать как можно больше сведений о природе этих мест и, во-вторых, определить вред, который наносят обитателям Моховой пади такие звери, как куница, росомаха, рысь и медведь. Нужно было также отловить как можно больше животных для зоологической базы Дальнего Востока. На этой базе собирают отловленных зверей, чтобы потом отправить в зоопарки и зооцентры Советского Союза и других стран.

В маршрут на гребень Горбатого хребта натуралисты прихватили с собой по полрюкзака соли, чтобы устроить на удобных местах искусственные солонцы для подкормки и приманки изюбров.

Они вошли в бор и стали подниматься вверх по склону. Время от времени то один, то другой приставляли к глазам бинокль и тщательно просматривали местность.

Нет такого леса, который по красоте можно было бы сравнить с кедровым бором. Лишенный подлеска, с толстой подстилкой из осыпавшейся мертвой хвои, накопившейся за десятилетия, он всегда хранит уютную тишину и полумрак под глухой, дремуче-темной крышей густых могучих крон. Бронзовые прямые стволы-великаны стоят просторно, далеко друг от друга, и потому здесь чувствуется какое-то особое, величественное, захватывающее дух приволье. Видно и слышно далеко вокруг, дышится легко, и тебя охватывает необыкновенно острое ощущение могущества и красоты природы.

— Кабаны! — вдруг прошептал Сергей. — Корней Гаврилович, смотрите! — Он указал вперед, немного влево.

Бударин быстро поднес бинокль к глазам.

— Добрая семейка, — сказал он наконец. — Быстренько сфотографируй, тут не больше двухсот метров, телеобъектив вполне достанет. Сделай кадра два-три, а потом попробуем подойти поближе.

Прячась за стволы кедров, стараясь ступать бесшумно, натуралисты приближались к стаду. Сергей успел сделать до десятка хороших кадров, когда старая Хара высоко вскинула морду — учуяла опасность.

— Теперь приготовься сделать еще пару кадров, — вполголоса сказал Бударин, — самых интересных. Готово?

Он вышел из-за ствола и зашагал вперед. В ту же секунду раздалось грозное: «Уррф!», и все стадо, будто стая птиц, сорвалось с места. Особенно любопытно было смотреть, как стремительно неслись самые маленькие поросята — они не только не отставали от взрослых свиней, но даже обгоняли их!

— Надо будет потом добыть подсвинка-годовичка, — сказал Корней Гаврилович, когда стадо скрылось из виду. — На орехах пасутся, вкусное мясо.