Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Как-то раз Чфы решил сводить свою новую подругу на бивак. Там теперь, наверное, накопилась бездна кухонных отбросов. Они пришли туда ночью, когда люди спали. Чфы сильно перетрусил, почуяв человеческий запах и храп спящих, но тут он услышал знакомое жалобное «урр»… Барсучонок! Впервые в жизни столкнулся Чфы со столь странным убежищем — и не нора, и не бурелом. Сквозь сетку они пошептались нос к носу, и отец заметался вокруг: как забраться к сыну? Почему он не вылезает? Как выручить его? Он вертелся вокруг клетки, заодно вынюхивая съестное. Чу, приятный запах свежей рыбы! Откуда он? А, вот он, ящик. Это из него идет запах. Обежав ящик кругом, Чфы нашел лаз, юркнул туда, и, о счастье, целая рыбина! Чфы мгновенно впился в нее зубами. Стук, раздавшийся позади, испугал его, он бросился назад, но… увы, выхода не было.

Так бывалый, опытный барсук очутился в неволе. «Два — ноль в пользу цивилизации», — повторил наутро Сергей Прохоров, когда люди обнаружили пленника в клетке.

Через полмесяца клетка с двумя барсуками была доставлена вертолетом на ближайшую базу зоологического центра. Отсюда отловленных зверей отправляли в зоопарки.

Сколько страхов испытал Чфы в этом путешествии!

Звери так же различны по характеру, как домашние животные и как люди. Крестьянину хорошо известно, что его буренки и пегашки, курочки-рябы и кошки-мурки, шарики или барбосы и пети-петухи не бывают схожи характерами со своими предшественниками. Конники и собаководы знают характер животных лучше, чем кто бы то ни было, и великолепно используют особенности нрава лошадей и собак для воспитания из них незаменимых помощников Человека.

Чфы отличался мужественным и гибким характером, умел переносить голод и прочие житейские неудобства. Но он часто впадал в состояние уныния и полнейшей апатии, и по этой причине ему случалось принимать опрометчивые решения. Очутившись в неволе, он сначала вел себя довольно агрессивно, рычал и фыркал на людей, когда ему приносили корм, сломал два зуба, пытаясь прогрызть клетку, иногда часами метался из конца в конец своей камеры, стараясь размять немеющие мышцы. Его однообразный быт скрашивало разве только присутствие сына. Забота о его благополучии наполняла содержанием его жизнь. Чфы ласкал сына, даже затевал с ним игры и легкие потасовки.

Но вот началось что-то вовсе непонятное: все под ним стало качаться, окружающее плавало из стороны в сторону и сверху вниз; потом ужасный грохот, который, кажется, разрывал на части все внутренности барсука. Не прекратись этот ад, Чфы, наверное, не выдержал бы — умер. Две миски воды выпил он, когда почувствовал под собой твердую землю. Правда, вода оказалась скверная, не такая, как в Моховой пади.

А потом Чфы очутился почти рядом с родственником росомахи Буги и чуть не сошел с ума от страха. По другую сторону смотрела на него своими злыми зелеными глазами какая-то родственница кровожадной рыси Фуры. Назавтра по соседству появилась за решеткой молодая барсучиха и немного скрасила унылое времяпрепровождение Чфы. Здесь же неподалеку жили сородичи изюбра Гру и выдры Ласы, кабарги Элхи, медведя Мугу-плешивого и куницы Харзы. Появились и другие его знакомые соседи по Моховой пади.

Не все они выжили в новой для них обстановке. Не болезни и голод скосили их — убивал страх, вызывающий нервный шок. Из каждых трех, как правило, погибали двое. Погибли тигр, кабарга, кабан. И если все-таки выжил изюбр, сородич Гру, то тут проявилось особое искусство Человека: изюбра дважды окружали, почти брали в плен, а потом отпускали. Так он постепенно привык к Человеку. И когда его окружили в третий раз и все-таки пленили, он уже не боялся так, как прежде.

На базе зооцентра Чфы провел месяц. Но пришел день, и его снова стало качать и кидать, снова его мучила жажда. Ему не хватало воздуха, он потерял счет времени и уже стал безразличен ко всему, уйдя в себя, как вдруг новая перемена — перед ним впервые открыли дверцу клетки. Не сразу сообразил Чфы, в чем дело. Высунул мордочку, понюхал воздух, огляделся. Слева небольшое озерко, справа скала, очень похожая на ту, что была рядом с норой Чфы на родине. Да там же и нора! Его будто магнитом потянуло к ней. Принюхался. Знакомый барсучий запах! Расстояние до норы метра два. Чфы огляделся и увидел там и тут за озерком людей. Он давно привык видеть их, но страх перед ними до сих пор не покидал его: от них всего можно ожидать. Эх, была не была! Чфы тихонько сказал сынку: «Урр» — и поскакал к норе. Вот оно, наконец, родимое убежище. В нем почти все сделано так, как было там, у Барсучьего ключа. И даже готовая, видимо, забытая кем-то еда! Барсуки сытно пообедали и впервые почти за месяц всласть отоспались на воле. Ночью вылезли из норы и, не обращая внимания на бледноватый свет электрических лампочек, к которому давно привыкли, долго лакали воду, а потом сидели на берегу озерка, отдыхали и время от времени переговаривались на своем языке, обсуждая то, что наблюдали окрест.