Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Что же это за диво? Может быть, чей-нибудь детеныш? Величиной он был как раз такой, как выдрята, родившиеся нынешней весной. Но на выдренка он мало похож — у него более тонкое туловище, а хвост короче и более пушистый, сильнее выступают раковины ушей, наконец, перепонки между пальцами передних лап лишь едва заметны, тогда как у выдренка они соединяют пальцы чуть ли не до коготков. Да и в воде он держится не так ловко и свободно, как выдра, и плавает иначе — отталкивается сразу всеми четырьмя лапами.

Ласа осторожно, чтобы не спугнуть, двинулась к неведомому зверьку, но тот поспешно юркнул к берегу и исчез.

С тех пор Ласа время от времени заворачивала к тому месту заводи, где повстречала непонятного зверька. Однажды она застала его, когда он охотился на мелкую рыбешку; то были гольяны, стайка которых, как живое облачко, перекатывалось между крупными камнями. Зверек спрятался под светло-коричневым камнем и там замер, слился с ним и походил теперь на обломок палки длиной сантиметров тридцать — сорок. Но стоило шустрым гольянам приблизиться к камню, как зверек стремительно бросился вперед и успел схватить сразу двух рыбешек.

Нет, такой поселенец Ласе вовсе не нужен. Здесь ее владения, и никто не смеет в них охотиться, брать то, что принадлежит ей по праву хозяйки. Такого закона придерживается каждый зверь, будь то обыкновенная домашняя крыса или сам Амба-Дарла.

И Ласа стала изгонять незваного гостя. После того как зверек поймал двух гольянов, она смело бросилась к нему. Тот не ожидал нападения, стал метаться между камнями, поднял клубы мути, потом устремился к берегу. Очутившись на суше, он нырнул под бахрому корней. Почти перед самым носом Ласы зверек исчез в норе, которая уходила наклонно вверх в толщу обрывчика. Нора оказалась гораздо уже, чем ее собственная, и она едва сумела просунуть в нее лишь мордочку. Сунув нос в нору, Ласа долго нюхала воздух, но так и не смогла определить, что за существо обитало там: подобных запахов она никогда еще не встречала, хотя они чем-то отдаленно напоминали запахи ее собственной норы. Но нужда гнала на риск.

Ласе, разумеется, было невдомек связать это событие с появлением в Моховой пади Человека; она видела его уже несколько раз и инстинктивно остерегалась этого неизвестного двуногого существа. А зверька привез именно Человек. Это была норка Свира. Родом норка из Северной Америки, потом ее завезли в район верхнего течения Северной Двины, неподалеку от Вологодской области. Четверть века назад норок привезли на Дальний Восток и в Сибирь. Бассейн реки Аню я, впадающей в Амур километрах в трехстах к северу отсюда, стал новой родиной Свиры.

Нынешней весной в числе двадцати своих сородичей она попала там в клетку-ловушку, потом больше месяца прожила в ней на промысловой охотоведческой базе, а теперь вертолетом вместе с другими сородичами ее доставили в Моховую падь.

В это время Свира находилась в чрезвычайно тяжелом состоянии: она ждала потомства. Поэтому она не стала особенно тщательно обследовать местность, а сразу же принялась копать нору в первом более или менее удобном обрывчике. Едва она закончила самую черновую отделку жилища, как начались роды. К утру в логовище появилось семь слепых щенят.

И вот встреча с Ласой. На Анюе Свира не раз сталкивалась с ее сородичами и привыкла к тому, что если попадала в их владения, то они обязательно преследовали ее. Свире стало ясно, что она не продержится долго в новых угодьях, хотя ей и понравилось здесь — было много рыбы. Но и уйти она не могла, пока не подрастут детеныши.

А между тем Ласа, обнаружив нору конкурентки, часто наведывалась сюда. По новому запаху и писку, услышанному однажды, она определила, что в норе появилось потомство. Это означало, что скоро на промысел выйдет целая орава. Ласа стала устраивать засады и однажды чуть не схватила Свиру за загривок, когда та высунулась было из норы. Теперь Свира, прежде чем выйти из норы, подолгу вынюхивала воздух, высунув лишь кончик носа. Если не улавливала запаха, то высовывалась лишь чуть-чуть, так, чтобы осмотреться. С такой же осторожностью приходилось осматривать все вокруг по возвращении с охоты, прежде чем залезать в нору.

А однажды, вернувшись с промысла, Свира обнаружила в том месте, где ее нора выходила на поверхность, довольно широкое углубление. Почти на полметра уходило оно в толщу обрыва. Управившись с добычей — довольно крупным чебачком — и покормив молоком детенышей, Свира тотчас же принялась за дело. Она стала пробивать нору вверх и работала без устали до тех пор, пока не вышла на поверхность обрыва под корни молодой елки. Теперь раскопать или расширить нору сверху никто не сможет — помешают корми. Затем она стала расширять логовище, а выкопанной землей забивать нижний ход норы. Она так искусно заделала его, так плотно утрамбовала глину и гравий, что теперь никто не сможет найти ее нору.